Пролейтесь, слезы… - Филип Киндред Дик
— Смотря на какой, — едко отозвалась Кэти. Джейсон кивнул.
— Вы ведь думаете, что после того как мы переспим, я вас сдам полиции, — сказала она.
По правде говоря, так откровенно Джейсон свою мысль до сих пор не формулировал. Но общий смысл его опасений девушка передала верно. Поэтому он ответил очень осторожно:
— Я полагаю, в свои девятнадцать лет вы научились невинно и безыскусно использовать людей в своих целях. И это очень плохо. Раз начав, вы не можете остановиться. Вы даже не сознаете, что делаете.
— Вас бы я никогда не сдала. Я вас люблю.
— Вы знаете меня часов пять. Может быть, даже меньше.
— Я никогда не ошибаюсь, — твердо и торжественно произнесла она.
— Вы ведь даже не знаете, кто я!
— Я ни про кого этого не знаю, — сказала Кэти. Последнее, очевидно, стоило принять на веру. Джейсон решил пойти другим путем.
— Послушайте, вы представляете собой причудливую комбинацию невинного романтика и… — он хотел сказать «предателя», но вовремя исправился, — расчетливого, тонкого манипулятора.
Попросту говоря, интеллектуальная проститутка, подумал он про себя. Именно интеллектуальная — она ведь проституирует собственное сознание. Хотя сама, конечно, этого не сознает. А если бы осознала, тут же бы заявила, что ее вынудили. Конечно, вынудили. Только вот кто? Джек? Дэвид? Сама ты себя вынудила. Тем, что хочешь получить сразу двоих.
Бедный Джек. Бедолага сидит по уши в дерьме на Аляске, дожидаясь, пока чокнутая уличная девчонка вызволит его из беды. Не торопись, парень.
* * *
В тот вечер он поужинал с Кэти в небольшом итальянском ресторанчике в двух кварталах от ее дома. Похоже, она была знакома с хозяином и официанткой, во всяком случае, они с ней поздоровались, на что Кэти ответила рассеянным кивком, словно не до конца их узнала. Или, прикинул Джейсон, не до конца поняла, где находится. Девочка, подумал он, где же другая часть твоего сознания?
— Лазанья здесь просто отличная, — сказала Кэти, не глядя в меню. Казалось, она находится где-то далеко. И с каждой секундой продолжает удаляться. Похоже, надвигался кризис, но Джейсон недостаточно хорошо ее знал, чтобы предугадать, какую форму он примет.
— Когда у вас припадок, — спросил он напрямую, — что с вами происходит?
— О, — равнодушно откликнулась девушка, — я бросаюсь на пол и визжу. И еще пинаюсь. Бью всех, кто пытается меня остановить. И ограничить мою свободу.
— Это может случиться сейчас?
— Да. — Кэти подняла голову. Джейсон отметил, что лицо ее похоже на перекошенную маску. Но глаза оставались совершенно сухими. Похоже, на этот раз обойдется без слез.
— Я не приняла лекарство, — выдохнула девушка. — Мне положено принимать двадцать миллиграммов актозина в день.
— Почему вы не выпили лекарство? — спросил Джейсон. Чертовы больные никогда его не пьют, ответил он сам себе. Сколько раз уже приходилось сталкиваться с подобными случаями.
— Лекарство притупляет мой разум, — произнесла она, прикоснувшись пальцем к кончику носа. Казалось, девушка исполняет некий важный для нее ритуал.
— Но если оно…
— Я никому не позволю воздействовать на мой мозг! — взвизгнула Кэти. — Не позволю этим козлам ко мне прикасаться! Вы знаете, кто они?
— Вы только что сказали. — Джейсон говорил тихо и медленно, стараясь держать ситуацию под контролем. Он словно удерживал девушку от срыва в безумие.
Официант принес заказ. Еда оказалась просто отвратительная.
— Изумительная, истинно итальянская пища, — сказала Кэти, рассеянно наматывая спагетти на вилку.
— Действительно, — проворчал Джейсон.
— Вы думаете, что у меня начнется припадок. И не хотите оказаться замешанным.
— Правильно, — кивнул Джейсон.
— Тогда уходите.
— Я… — Он запнулся. — Вы мне нравитесь. Я хочу убедиться, что с вами все в порядке.
Ложь во спасение. Подобную ложь Джейсон всегда одобрял. Лучше солгать, чем брякнуть: «Как только я выйду, вы через двадцать секунд свяжетесь по телефону с мистером Мак-Налти». Хотя подумал он именно так.
— Со мной все будет в порядке. Они отправят меня домой. — Кэти рассеянно обвела рукой ресторан — посетителей, официантов, кассира. Повара, суетящегося в задымленной, не вентилируемой кухне. Пьяного у стойки бара, крутящего в руках бокал пива «Олимпия».
Стараясь говорить убедительно и спокойно, Джейсон произнес:
— Вы ведь взяли на себя ответственность.
— За кого? За вашу жизнь я ответственности не брала. Это ваша забота. Не грузите меня.
— Ответственность, — сказал Джейсон, — это осознание последствий своих поступков для других людей. У вас нет четкой моральной и этической позиции. Вы все время ведете себя так, словно вообще ничего не произошло. И постоянно пытаетесь переложить ответственность на чьи-то плечи.
Вскинув голову, девушка пристально посмотрела ему в глаза.
— Я что, причинила вам вред? Я спасла вас от полиции. Может, не следовало этого делать? — Кэти почти кричала. По-прежнему сжимая в руке вилку, она смотрела на него безжалостным, немигающим взглядом.
Джейсон вздохнул. Безнадежно.
— Нет, — произнес он наконец. — Вы поступили правильно. Спасибо. Я вам очень благодарен. — Выговорив эти слова, он вдруг ощутил по отношению к ней прилив острой ненависти. За то, что его так унизили. Да кто она такая? Девятнадцатилетняя пропащая девица, сопля, как она смеет так обращаться с взрослым шестым?… Это было настолько не правдоподобно, что временами Джейсону хотелось рассмеяться. Но в целом ему было не до смеха.
— Вы воспринимаете мое тепло? — спросила она.
— Да.
— Вы чувствуете, как растекается вокруг моя любовь? Постарайтесь ее услышать. — Кэти замолчала, напряженно прислушиваясь. — Моя любовь подобна нежным побегам винограда.
Джейсон жестом подозвал официанта.
— Что у вас есть, кроме вина и пива?
— Марихуана, сэр. Лучший сорт — «Золотой Акапулько». И гашиш, класс А.
— А крепкие напитки?
— Нет, сэр.
Джейсон жестом отпустил официанта.
— Вы обращаетесь с ним, как со слугой, — заметила Кэти.
— Ну да, — ответил Джейсон и громко закряхтел. Наконец-то удалось ее разозлить. Может, теперь все пойдет по-другому? — Самый обыкновенный паршивый официант в самом обыкновенном паршивом ресторане. Идем отсюда.
— Так вот что значит быть знаменитым, — с горечью произнесла Кэти и положила вилку на стол. — Теперь я
