Пол Андерсон - Аватара

— Ты по-прежнему хочешь взглянуть? 

— Да!

— Воспринимай.

Она закричала: не из страха и не от боли — от безнадежности.

— Прощай, прощай навсегда.

Кейтлин шевельнулась.

— Мне надо пойти к ней, — сказала она.

— Ха! Кого ты имеешь в виду? — спросил Бродерсен.

— Меня обязали помочь Джоэль, — сказала она ему — Иные знают, как она страдает. Они не могут исцелить ее. Быть может, такого лекарства не существует. Я должна попытаться, Дэн.

— А как насчет меня?.. Нет, я не хочу докучать тебе, мне не нужно никаких утешений прямо сию минуту, но… ты переменилась, Пиджин.

— Да, — она крепко обхватила его. — Вдали от тебя. Я постараюсь стать прежней. Верь мне. Ну а сейчас… ты намного сильнее ее.

— Настал час вашего отбытия, — прозвучали голоса Иных — Да пребудет на вас наше благословение.

Глава 47

Огромное, красно-золотое на пурпурном небе, солнце Беты поднималось к позднему полудню. Только что закончилась одна из бурь, правившая этой частью долгого дня. Редкие облака чуть светились, и радуга мостом встала над западным горизонтом. Земля сверкала влагой, словно бы глубокие краски дерна, кустов, ветви высоких деревьев усыпали бриллианты. Холодный бриз нес ароматы специй. На востоке играл блещущими водами эстуарий, поднимались силуэты сооружений, но ближе не было свидетельств того, что именно здесь располагалась головная твердыня цивилизации, знающей дорогу к звездам. Древняя башня возносила над землей свою оплетенную лианами серую тушу.

Была пора роста; ледяная ночь миновала, иссушающий полдень еще не наступил. Куда ни глянь, виднелись свежие ростки, поднимавшиеся буквально на глазах. Небо было полно крылатых существ, и песни звучали над рощей и лугом.

Джоэль и Кейтлин пешком шли к башне. Тяготение — более слабое, чем на Земле — придавало пружинистую силу их шагу. Но, забыв про улыбку, они все шли сквозь эту весну, молодая женщина с сосредоточенностью на лице, старшая — с печалью.

— Ну почему ты не можешь просто забыть про свое горе? — недоумевала Кейтлин. — Да, ты перенесла потрясение; трудно узнать, что твои знания — всего лишь песчинка, которая мгновенно вернется назад в море и навсегда затеряется в нем. Но неужели это действительно удивило тебя? Сделается ли от этого менее удивительным какое-нибудь завтрашнее открытие?

Джоэль качнула головой.

— Дело обстоит хуже, — отвечала она блеклым тоном. — Я поняла, что не просто невежественна, но и к тому же глупа. Нет, не то. Это слово означало бы, что у нас есть нечто общее с Иными. Но мы, несмотря на все свои голотевтические трюки, остаемся низшими животными. Мы подобны обезьянам, пытающимся писать пьесы Шекспира, наугад ударяя по клавишам пишущей машинки, и не имеющим терпения просидеть на месте более пяти минут. Или подобны слепым подземным червям, пытающимся видеть.

На секунду Кейтлин стиснула кулаки и повернулась так, чтоб в лицо ей дунул ветер. Она вновь овладела лицом и сказала:

— Нет, они не глядят на нас сверху вниз. Сколько же раз тебе нужно повторить это! Они считают всякую жизнь благородной и возвышенной. И нам остается самим блюсти свое достоинство.

— Тебе легко говорить.

Кейтлин сдержалась и не ответила.

— Ты обращена вовне, полна жизни, крови, — которых я лишена, — продолжала Джоэль. — Все, во что я верила, оказалось иллюзией. Поэтому я всего лишь ничтожество.

Кейтлин покраснела, нахмурилась и отрезала:

— Тебе давно пора выползти из своей ямы, в которую ты засела из жалости к себе.

— О, я исполняю свои обязанности вполне компетентно, не бойся.

Смягчившись, Кейтлин прикоснулась к щеке Джоэль.

— Учись вновь быть человеком. Мозг открывает лишь одну грань существования, — самую крупную и не самую яркую. Я помогу тебе чем смогу, как и все наши спутники.

Пренебрежение вернуло едкость.

— О да, начиная с достаточного количества секса. Твоя любимая панацея… Конечно, ты сумеешь уговорить своих жеребцов обслужить старую даму, чтобы вернуть ее к нормальному образу жизни. Нет уж, спасибо!

— Разве я предлагала? — спросила негромко Кейтлин. — Я и не собиралась говорить об этом. Уродливая выдумка и в твоих и моих глазах. По-моему, тебе более не понадобится мужчина. Это ничуть не позорит тебя. Таковы твои вкусы и предпочтения. Но меня пугает это оцепенелое одиночество. Позволь нам своим теплом растопить лед. Мы справимся, если и ты ответишь тем же — если тебе это нужно.

— Я по-настоящему голотевт. И все вы рядом со мной животные. Полные добрых намерений, но животные тем не менее, а домашние зверьки мне не нужны. Что же касается моих коллег на земле, как могут они нравиться мне, если я более не уважаю их? Как и себя. И никакие липучие сантименты мне не помогут… Ну вот и пришли.

Возле дома стоял флаер, дверь машины была отодвинута назад. Женщины вошли в прохладный гулкий полумрак и по спиральной рамке поднялись на второй этаж. Здесь располагались связные устройства, которые бетане и ученые «Эмиссара» разработали для совместного пользования. Воспоминания о Фиделио нахлынули на Джоэль. «Мы бы разделили общую потерю, помогли друг другу пережить боль. Но он мертв».

Их ожидали трое туземцев, самка высилась над меньшими по размеру самцами. Солнечные лучи, падая из окна, играли в блестящих, красного дерева шкурах. Йодистый запах, исходящий от этих существ, напоминал о морском береге. Верхними лапами и нижними руками они поприветствовали женщин… ответивших на любезность с максимальной вежливостью.

Джоэль заняла свое место, Кейтлин ей помогла подключиться, потом встала рядом: начался голотезис. Джоэль отказалась от исследований Ноумена, своей неуклюжей фантазии. Она лишь хотела полностью овладеть местным языком. Тем не менее знакомое состояние овладело ею, она чувствовала, как силы наполняют ее существо… да, это было ее место!

Через воспроизводящее голос приспособление она отвечала насыщенными тональностями и певучим местным наземным говором.

— Прекрасной погоды вам, матриарх и верные самцы.

— Пусть прилив поддержит тебя, самка, полная интеллекта, — отвечали столь же ритуально бетане.

— Мы сожалеем об опоздании, — извинилась Джоэль. — Дождь задержал нас в лагере. Наши товарищи по стае использовали одолженные летательные аппараты по различным поводам, связанным с нашим обустройством, и я побоялась шторма, который показался мне крайне опасным.

— Мы не иссохли, — отвечала самка.

— Мы провели это время, пытаясь угомонить порывы внутри, ожидая то, что мы собираемся выслушать, — добавил самый крупный из ее мужей.