Альфред Ван Вогт - Слэн

Но тут раздался крик, а затем и слова:

— Эй, погляди, шеф! На пике нет крови. Что-то здесь не так.

В самом деле. Через минуту гримб Холройда стал. Грубые руки схватили его, стащили на землю и стали ощупывать. Затем удовлетворенный голос старшего сказал:

— Ран нет. Я думаю, это шутка любовника богини, который притворился мертвым. Лучше вставайте, принц Инезио.

Не говоря ни слова, Холройд поднялся на ноги и влез на своего гримба. Все нуширванцы были крупными и рослыми мужчинами. Многие носили усы и бороды. У всей этой компании неудача Холройда должна была вызвать улыбку. Но никто не смеялся. Они смотрели на него, но, когда Холройд оглядывался на глядевшего, он тут же отворачивался. Нуширванцы последовали тем же путем, которым и двигались. Было бы неплохо сделать их своими друзьями. Общая реакция казалась неестественной, даже когда он представил себе: человек с пикой в сердце едет как ни в чем не бывало и движется.

Длинная колонна пересекла широкий холм, никто не останавливался. Небольшая деревянная корзинка фруктов была передана Холройду одним из мятежников, но другие пленные, как заметил Холройд, не получили ничего.

С интересом он изучил содержимое корзинки. В ней было три вида фруктов, один из которых он прежде не видел. Плод был круглым, около трех дюймов в диаметре. Он был толстым, мягким, со шкурой красного цвета, снимавшейся, как у банана. По вкусу этот плод напоминал виноград. Пакет в корзинке не содержал ни хлеба, ни другой пищи, только фрукты.

Увидев, что к нему подъехал нуширванский офицер, Холройд протянул ему корзинку и сказал:

— Если хотите, можете съесть это. Я могу обходиться без пищи в течение… — он запнулся, как бы извиняясь улыбнулся, сетуя на плохую память, — в течение семисот лет.

Офицер выругался:

— Пошел ты… в Аккадистран!

Долгий вечер заканчивался, а Холройд все еще не съел фрукты. Они были пищей, более желанной голодному человеку, чем идеалисту. Но он поделился фруктами со своим гримбом и обратился к другому офицеру — генералу Ситейлу. Холройд с трудом выговорил его имя.

— Генерал, — нетерпеливо сказал он, — не знаете ли вы, далеко ли отсюда река кипящей грязи?

Худощавый офицер с ястребиным носом, лет сорока, поколебался, затем произнес:

— Мы достигнем ее раньше, чем стемнеет. — И от себя добавил: — Около двенадцати мостов ведут к городу Три, который лежит всего лишь в восьми канбах за рекой.

Холройд кивнул обеспокоенно. Он не должен пересечь эту реку. Невозможность для Инезии даже мысленно пересечь ее должна была что-то значить. Он должен это обдумать, и быстро. Он изучал профиль нуширванского офицера, но в нем не было больше ничего, кроме того, что этот человек на дальнейшие его расспросы отвечать не будет. Сопротивляться было бесполезно, это было только потерей времени, а время было единственной вещью, которой не хватало.

Наклонившись, Холройд вглядывался в горы. Теперь они были выше, чем в начале путешествия. И вблизи проглядывали новые шпили и выступы, прикрытые до этого густым смогом, извергаемым вулканами. Он мог чувствовать мир мглы, который был приближающимся Нуширваном. Он повернулся к офицеру.

— Эта еда, — сказал он настойчиво под топот тяжелых лап, — я клянусь, что не собираюсь ее есть. Если вы ее не хотите, то дайте кому-то, кто не знает, что она от меня. Пища, знаете ли, не представляет ни ненависти, ни идеологии.

На этот раз человек взял корзину и передал другому всаднику. Холройд не следил за дальнейшим путем пищи. Он сказал:

— Полагаю, что если бы я поклялся, что прибыл на Нуширванский фронт драться и завоевать Нуширван, это не изменило бы ваше отношение и других?

— Ни у кого, — прозвучало в ответ. — Принц Инезио — кукла в руках богини. Мы точно знаем, что он представляет из себя.

— Понимаю, — мрачно сказал Холройд. — Я скажу вам, что я не принц Инезио. Что я — Пта.

Офицер повернулся и глянул на него оценивающим взглядом. Наконец он рассмеялся.

— Это умно. Однако неверно. Никто не сможет убедить нас, что такая личность существовала, — он оборвал разговор. — Кажется, я недооценил нашу скорость. Впереди река кипящей грязи. К вечеру мы будем в городе Три.

Это произошло вскоре. Приближался каменный мост, который перекинут через грязевую реку. Холройд наклонился с гримба и почувствовал тепло, исходящее из кипящего болота.

Через полчаса они пересекли поток. И углублялись все глубже и глубже в территорию Нуширвана.

Глава 16. Город Три

Как только мост остался позади длинного каравана, в Холройде стало расти чувство радостного возбуждения — как у человека, подумал он, на пути к камере пыток. Но мрачное сравнение не задержалось у него в памяти. Это не годится. У него было чувство существа, стоявшего перед глобальными, великими событиями. Мог ли простой смертный желать большего, чем это: быть в двухсотмиллионолетнем будущем полубогом в фантастической земле!

Пта! Могучий Пта! Если только он сможет вернуть великую власть, которая была здесь, он разрушит ненавистную замковую цивилизацию. Мысль трепетала. В нем росло знание интенсивного чувства, которого не существовало до тех пор, пока он не пересек мост.

Он уселся свободнее на широком крупе гримба и постарался расслабить свой мозг; все его существо успокаивалось. Он ждал, высматривая приближающийся знак, который мог означать новую и ужасную личную силу. Но существовало только непрерывное движение чудовищного животного.

Холройд затрясся во внеземной ярости. Он почувствовал изменение, более существенное, скорее нетерпеливое, чем сдержанное. Его взгляд упал на кольцо, что так мешало Инезии. На память пришли страшные истории из его детства. С кривой ухмылкой он взялся за кольцо, крутанул его три раза и сказал:

— Этим кольцом я требую, чтобы меня немедленно перенесли в штаб в Гонволане. — Его улыбка стала шире через несколько секунд, когда ничего не произошло. Он попробовал снова, его гнев остыл. Но опять ничего не произошло. Он знал, что так и будет. Божественная сила — это не просто фокус-покус. Она вырастает из глубочайших, наиболее устойчивых эмоциональных свойств человека. Этот импульс был старым-старым, который слушалась масса. И когда-то, давным-давно, король по имени Пта раскрыл состояние гениальной божественности, которая стала возможной у ног первого первосвященника.

И, конечно, как только эта катастрофическая сила была открыта, другие люди меча узнали о ней, определили ее небожественное происхождение и с невообразимой страстью боролись за то, чтобы овладеть величием, которое может подчиниться удачливому. Однажды открытая, великая сила могла только трансформироваться, она была неуничтожимой. Новый божественный правитель занимал место свергнутого. Такая сила теперь никогда не исчезает из сферы деятельности людей. Даже Пта верил, что окончательное успокоение он найдет в своем непостижимом слиянии с расой.