Ричард Морган - Видоизмененный углерод

— И как это сделать?

— Не знаю. Что ты предпочитаешь помнить? Визит к Кавахаре? Или разговор с Мириам Банкрофт? — Он грустно усмехнулся. — Полагаю, это даже не обсуждается.

— Послушай, речь идёт не просто о катании в постели. Секс размноженных копий остается единственным противозаконным развлечением. К тому же Ирена Элиотт заверила нас, что можно будет осуществить захват памяти и сохранить оба набора воспоминаний.

— Может быть. Она сказала, может быть удастся осуществить захват памяти. И все равно остается вопрос, кого из нас предстоит стереть. Речь не идёт о том, чтобы объединить наше сознание. Можно лишь изъять часть памяти у одного из нас и добавить другому. Подредактировать. Ты хочешь, чтобы такое произошло с тобой? С тем из нас, кому посчастливится остаться в живых? Вспомни, мы не могли смириться с корректировкой конструкции, созданной «Хендриксом». Неужели ты думаешь, что мы выдержим то, что предлагает Элиотт? Нечего и думать об этом; можно говорить только о полном стирании. Или один, или другой. И мы должны решить — который из двух.

— Да. — Взяв бутылку виски, я угрюмо уставился на этикетку. — И что ты предлагаешь? Бросим жребий? Сыграем в «камень, ножницы, бумага»? Скажем, серия из пяти игр до трех побед.

— Я предлагаю кое-что более рациональное. Мы поделимся друг с другом нашими воспоминаниями, начиная с этого момента, и затем определим, что хотим сохранить. Какие воспоминания являются более ценными.

— Чёрт возьми, как ты собираешься сравнивать ценность воспоминаний?

— Мы их сравним. И ты это знаешь.

— А что, если один из нас пойдет на обман? Приплетет к правде выдумку, делая свои воспоминания более ценными? Или же солжет, вынося оценку?

Он прищурился.

— Ты это серьёзно?

— Многое может случиться за несколько дней. Как ты сам сказал, мы оба пожелаем остаться в живых.

— Если дело дойдет до этого, Ортега сможет прогнать нас через полиграф.

— Я бы предпочел бросить монету.

— Отдай мне бутылку, твою мать. Раз ты не хочешь подходить к этому серьёзно, я последую твоему примеру. Чёрт побери, тебе там могут просто спалить голову, и это решит все проблемы.

— Спасибо.

Я передал ему бутылку. Он аккуратно налил слой виски толщиной два пальца. Джимми де Сото не уставал повторять, что выпить за один раз марочного виски больше чем на пять пальцев — это кощунство. После этого, как он утверждал, можно пить любую бурду — все равно на вкус никакой разницы не будет. У меня возникло предчувствие, что сегодня вечером мы оскверним этот завет.

Я поднял стакан.

— За единство целей.

— Да, и за прекращение пьянства в одиночку.

Похмелье продолжало мучить меня почти сутки спустя, когда я наблюдал в мониторе отеля, как он уходит. Он вышел на тротуар и подождал, пока вытянутый, сверкающий лимузин подъедет к бордюру. Дверь пассажирского салона плавно поднялась вверх, и я успел разглядеть внутри профиль Мириам Банкрофт. Затем он забрался в машину, и дверь так же плавно опустилась, скрыв из виду обоих. Задрожав, лимузин поднялся в воздух.

Я проглотил, не запивая, ещё несколько болеутоляющих таблеток, выждал десять минут и поднялся на крышу, где меня должна была встретить Ортега.

На улице было холодно.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

У Ортеги было несколько новостей.

В управление полиции позвонила Ирена Элиотт, сообщившая, что готова обсудить новое предложение. Звонок поступил на одну из самых защищенных линий Фелл-стрит, и Элиотт сказала, что будет иметь дело только со мной.

Тем временем наша ложь насчет происшедшего на борту «Розы Панамы» держалась, и архивы системы видео-наблюдения «Хендрикса» оставались у Ортеги. Смерть Кадмина свела дело, заведенное на Фелл-стрит, к простой формальности, и никто не собирался копаться в нем. Расследование обстоятельств побега убийцы из хранилища полиции, предпринятое Управлением внутренней безопасности, находилось в начальной стадии. Ввиду предполагаемого соучастия искусственного интеллекта рано или поздно в поле зрения попадет «Хендрикс», но пока что этого можно было не опасаться. Сначала предстояла долгая межведомственная волокита. Ортега убедила капитана Мураву в том, что ей нужно подчистить кое-какие концы. Тот дал две недели, справедливо полагая, что Ортега не питает к УВБ теплых чувств и приложит все силы, чтобы расследование затянулось.

Двое сотрудников Управления внутренней безопасности попытались принюхаться к «Розе Панамы», но отдел органических повреждений каменной стеной сомкнул ряды вокруг Ортеги и Баутисты. УВБ осталось ни с чем.

У нас было две недели.

Ортега летела на северо-восток. Четкие инструкции, полученные от Ирены Элиотт, вывели нас на небольшое скопление куполообразных построек, обступивших западную оконечность озерка, затерявшегося в глухих лесах за сотни километров от цивилизации. Заходя на посадку, Ортега одобрительно хмыкнула.

— Тебе знакомо это место?

— А то как же. Поселок похитителей чужого сознания. Видишь спутниковую тарелку в центре? Она нацелена на какую-то древнюю станцию наблюдения за погодой, кружащуюся на геостационарной орбите. Так что у здешних обитателей есть бесплатный доступ ко всему происходящему в этом полушарии. Вероятно, на один этот поселок приходится половина преступлений в области передачи информации, фиксируемых на Западном побережье.

— И никто их не трогает?

— Всякое бывает. — Ортега посадила воздушный транспорт на берег озера рядом с домиками. — Видишь ли, эти ребята поддерживают работоспособность старых орбитальных станций. Если бы не они, кому-то пришлось бы раскошеливаться на утилизацию станций, а это задача не из дешевых. До тех пор, пока здешние виртуозы занимаются мелочами, с ними никто не связывается. Управление борьбы с преступлениями в области передачи данных ловит только крупную рыбу, а больше никому нет до них дела. Ты идешь?

Я выбрался из транспорта, и мы пошли вдоль берега к поселку. С воздуха он производил впечатление единообразия, однако сейчас я разглядел, что постройки расписаны пестрыми картинами или абстрактными узорами. Никакие два купола не были разрисованы одинаково, хотя я в нескольких случаях разглядел руку одного художника. Кроме того, ко многим домикам примыкали крылечки, веранды, а кое-где даже бревенчатые пристройки. На натянутых между куполами веревках сушилось белье, по улицам с громкими криками бегали резвящиеся дети.

Охранник встретил нас у наружного кольца построек. Высотой больше двух метров, он, вероятно, весил столько же, сколько обе моих теперешних оболочки вместе. Под свободным серым комбинезоном я разглядел мышцы профессионального борца. Глаза охранника налились кровью, а из висков торчали короткие рога. Покрытое шрамами лицо казалось старым. Этот эффект особенно подчеркивался младенцем, которого он держал в левой руке.