Роджер Желязны - Этот бессмертный

Вся дрожа, она опять заходит в Дом Мертвых, чтобы опять думать о том, кого боится встретить, кто в этот момент бьется с Безымянным.

Брамин смотрит вперед нефритовыми глазами. В них сверкают желтые огоньки.

За глазами Брамина появляется видение…

Вот стоит Принц, глядя вниз. Поверхность мира охвачена огнем. На носу корабля Принца стоит зверь, чье тело — доспехи, чей всадник сидит неподвижно, сверкая, тоже глядя на место битвы. Лук приближается. Шар летит вперед. Молот спущен с тетивы и летит вперед, ударяя. Затем с него срывается комета с ярким хвостом, которая несется вперед, все разгоняясь.

Где-то звенит банджо, и Бронза встает на дыбы, а Генерал оглядывается через левое плечо, чтобы посмотреть на вторгшегося. Левая рука его дергается по направлению к нему, и Бронза продолжает пятиться на задних ногах, а потом одним прыжком соскакивает с корабля Принца. Она совершает всего три прыжка. Лошадь и наездник исчезают. Что-то колеблется, туманится, и звезды начинают плясать в том уголке неба, как будто они всего лишь отражения в неспокойных водах озера. Комета захвачена этим ветром, который называют Ветром Перемен, становится двухметровой, исчезает. Обломки сломанного лука-самострела продолжают лететь. Шар направляется к поверхности мира, исчезает в дыму, пламени, и пыли. Долгое время схема остается прежней, но затем шар улетает. Сейчас в нем уже трое.

Брамин сильнее сжимает руку на кровавой подвеске и поворачивает Колесницу Десяти в погоню.

Что-то яростное продолжает происходить на планете. Вся ее поверхность кажется жидким и кипящим шаром, изменяющим форму, выбрасывающим в воздух мощные фонтаны. Несколько ослепительных вспышек, страшный треск. Планета раскалывается. Свет, все заполняющий, невыносимо, невыносимо яркий — и пыль, неразбериха, осколки.

Вот какое видение за нефритовыми глазами Брамина, в которых сверкают желтые огоньки.

Пропасть

Сложив руки за спиной, Принц, Имя Которому Тысяча, смотрит на уничтоженный мир.

Разбитый мир, останки которого, сплющенные и неровные, вращаются под его ногами, исчезая, удлиняясь, горя, горя, горя.

Затем он смотрит через оптический прибор, похожий на розовый лорнет с антенной. Изредка раздается щелчок, и антенна дергается. Он опускает ее, потом поднимает, и так несколько раз. В конце концов он откладывает ее в сторону.

— Что ты видишь, брат мой?

Он поворачивает голову и видит рядом с собой тень черной лошади.

— Я вижу живой огонек света, запутавшийся в тех обломках внизу, — говорит он. — Изувеченный, съежившийся, еле пульсирующий, но все еще живой. Все еще живой…

— Значит, наш отец потерпел неудачу.

— Боюсь, что так.

— Этого не должно быть.

И Тайфун исчезает.

Брамин продолжает преследовать шар Анубиса, и он видит то, что невозможно понять.

На изувеченные остатки химических элементов, которые когда-то были миром, падает черная точка. Она растет в самой середине света, пыли, неразберихи, растет, пока ее очертания не становятся более четкими.

Это тень черной лошади, которая падает на руины.

Она продолжает расти, пока не становится размером с континент.

Встав на дыбы, черная лошадь возвышается над всем. Она пухнет, расширяется, пока обломки целой планеты не попадают в нее.

Затем она очерчивается пламенем.

Внутри этого сверкающего силуэта — ничто. Вообще ничто.

Затем пламя опадает, и тень съеживается, отступая, ускользая вдоль длинного, абсолютно пустого коридора.

Затем не остается ничего.

Как будто мир не существовал вовсе. Он исчез, пропал, ему капут, и Тому, Что Кричит в Ночи вместе с ним. И Тайфуна тоже больше нет.

В голову Брамина приходит строчка из немецкого поэта о берегах Рейна. Он не помнит ее источника, но ощущение ему знакомо.

Высоко держа в руке кровавый меч, он преследует бога смерти.

Корабль дураков

Пробуждаясь медленно, скованный, с распростертыми руками и ногами, на стальном столе, с ярким светом, бьющим в его желтые глаза и проникающим, как стальные иглы, в мозг, Сет мягко стонет и пробует, насколько крепко он связан.

Его оружие исчезло, а бледный свет в углу может быть его звездным жезлом. Башмаков, которые могут ходить по чему угодно, вообще не видно.

— Привет, Разрушитель, — говорит носитель перчатки. — Тебе повезло, что ты выжил в результате этой битвы.

— Мадрак?.. — спрашивает он.

— Да.

— Я не могу тебя видеть. Этот свет…

— Я стою позади тебя, и свет этот горит только с той целью, чтобы ты не мог использовать темпоральную фугу с тем, чтобы покинуть этот корабль дураков до тех пор, пока мы не разрешим тебе этого.

— Я не понимаю.

— Битва внизу все еще жуткая. Я сейчас наблюдаю за ней через иллюминатор. Похоже на то, что ты побеждаешь. Через мгновение опять ударит Молот, Разбивающий Солнца, и ты, конечно, избежишь этого удара, как и в прошлый раз, с помощью темпоральной фуги. Вот почему мы смогли подобрать тебя несколько минут тому назад, совсем как Анубис сделал это тысячу лет тому назад. Тот факт, что ты здесь появился, говорит о том, что сейчас должно произойти. Ну вот! Озирис спускает тетиву, и Молот начинает свой спуск… Анубис! Что-то не так! Смотри, происходят какие-то изменения! Молот… он… исчез…

— Да, вижу, — слышится знакомый, отрывистый, как лай, голос. — И Озирис тоже исчез. Железный Генерал — это был он.

— Что же нам теперь делать?

— Ничего. Вообще ничего. Получилось даже лучше, чем мы смели надеяться. То, что Сет все-таки появился здесь с помощью фуги, говорит о том, что должен произойти какой-то космический катаклизм. Разве я не прав, Сет?

— Да.

— Твой последний удар, несомненно, уничтожил весь мир.

— Вероятно. Я не остался, чтобы посмотреть.

— Да, вот он раскалывается, — говорит Мадрак.

— Великолепно! Теперь у нас есть Сет, от Озириса мы избавились, а Железного Генерала, который мог бы нас преследовать, больше не существует. Он теперь находится именно в том положении, в котором нам нужно.

— Хайль, Мадрак, новый повелитель Дома Жизни.

— Спасибо, Анубис. Я не думал, что этого будет так легко добиться. Но что с Безымянным?

— Ну уж на этот раз он наверняка должен был погибнуть. А, Сет?

— Не знаю. Я нанес удар, используя всю силу жезла.

— Значит, все в порядке. А теперь послушай меня, Сет. Мы не желаем тебе зла и не собираемся причинять вред твоему сыну, Тоту. Мы спасли тебя, когда ты был беспомощен и мог погибнуть…