Федор Ильин - Долина новой жизни (с илл.)

Они молчали.

Мартини уже перестал видеть лицо своего друга. Но, не включая света, он спросил:

— Что же вы думаете предпринять дальше, дорогой Рене?

— Как можно скорее возвратиться в монастырь Син-Чун-Вен.

— А потом?

— Не хочу загадывать о далеком будущем. Во всяком случае, я останусь там надолго.

Мартини осторожно заметил:

— Может быть, это было бы самое лучшее для вас, мой дорогой друг, но боюсь, что ваш план трудно выполним. Вспомните, как мы пробовали один раз бежать из этой проклятой Долины.

— На этот раз я убегу, — горячо возразил Герье. — Я это так же хорошо чувствую, как предчувствовал все то, что ждало меня здесь. О, Филиппе, я изменился! Этот уединенный монастырь в горах научил меня многому. Таящийся во мне мистицизм развился вовсю; я верю в то, о чем прежде никогда не задумывался.

— Я вас вполне понимаю, Рене, — нежно сказал итальянец. — Однако, не уверен, что вам удастся ускользнуть из цепких лап Куинслея.

— Я вам уже рассказывал, что Клэр предвидел все и оставил лазейку для отступления.

— Не думаете ли вы, Рене, что Куинслей прекрасно знает, где находится ваша лазейка?

— Не знаю, каким путем мы уйдем отсюда, меня это мало интересует, но хорошо знаю, что не останусь в Долине, — упрямо возразил Герье.

— Тогда не откажите мне, Рене, и возьмите меня с собой. — Говоря это, Мартини положил руку на колено друга.

— Филиппе, вы для меня — самый близкий человек. Правда, я сильно подружился еще с Джоном, это удивительный человек. Но вы…

— Когда мистер Клэр предполагает оставить Долину? — спросил Мартини.

— Мы с ним не говорили еще об этом.

В этот момент двери из соседней комнаты приоткрылись, на пол упала яркая полоса света.

— Можно войти? Вы, кажется, не одни, Рене? Разрешите, я включу свет. Электрическая лампа вспыхнула под потолком.

Мартини встал, чтобы познакомиться с вновь пришедшим.

— О, я многое слышал о вас от нашего общего друга, — проговорил Клэр. Вообще, я заочно знаю всех обитателей Долины. В долгие зимние вечера в монастыре Рене подробно рассказывал мне о Долине Новой Жизни.

Сели. Мартини угрюмо молчал. Герье обратился к англичанину.

— Мы, Джон, только что вспоминали вас. Скажите, что вы думаете о нашем обратном пути?

Клэр воскликнул:

— Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами об этом. Вы знаете, нам очень везет. Только что я встретил посланца от Роберта Куинслея. Он передал мне, что правитель Верхних Долин обещает нам содействие, если мы не будем откладывать своего отправления. Если же мы намерены оставаться здесь дольше, то он не может поручиться за нашу свободу и даже за нашу жизнь.

— Откуда знает мистер Роберт, каким образом мы попали в Долину? спросил Герье нахмурившись.

— Я виделся с ним еще раз и должен был рассказать ему все откровенно. Теперь он обещает нам помощь.

— Я мало верю ему. Сын похож на отца…

— Несомненно, они оба опасны, — согласился Клэр, — и я не знаю, кто из них более опасен, по отношению к миру, который они хотят переделать, каждый по-своему. Но, что касается нас, это совсем другое дело. Вы ошибаетесь, Рене. Мы можем рассчитывать на его помощь.

— Делайте как хотите, — устало проговорил Герье.

— Мы тронемся послезавтра утром. К тому времени я закончу осмотр всего, что меня интересует здесь, вы же все равно никуда не выходите из комнаты и, я думаю, не будете против назначенного мною срока.

Мартини подвинул свой стул поближе к англичанину и тихо проговорил:

— Если вы ничего не будете иметь против, мистер Клэр, я присоединюсь к вам.

— Превосходно. Сознаюсь, я убеждал оставить Долину и мистера Чартнея, и синьора Висконти и, конечно, имел ввиду поговорить об этом с вами. — Лицо Мартини выразило недоумение. — Да, да, я настаиваю. Вы, так же, как и мы, должны скорее оставить Долину.

— Разве нам грозит какая-либо опасность?

Клэр встал и заходил по комнате. Наконец он сказал:

— Никто не должен принимать участия в затеях этих Куинслеев. Они принесут миру неисчислимые бедствия.

— С этим еще можно спорить, — сказал Мартини. — Большинство проживающих здесь иностранцев служат им не за страх, а за совесть.

— И подготавливают гибель тех стран, где, они родились и где живут их близкие, — закончил Клэр. — Разве это не предательство — служить врагам своих народов?

— Многим недоступен узкий патриотизм, — нерешительно ответил итальянец.

— Узкий патриотизм! — воскликнул Клэр. — По-моему, патриотизм не может быть узким. В мире много неустроенного, он несовершенен, в нем немало бед… Но исправлять его по рецептам Куинслеев… Нет. К тому же я англичанин, и для меня Англия выше всего и дороже всего на свете.

Мартини приподнялся.

— Я не спорю, — проговорил он, — моя бедная нищенствующая Италия манит меня к себе. Я буду счастлив, когда вновь увижу Апеннины, развалины Форума и море у берегов Неаполя или Ривьеру ди-Леванте.

Мартини весь преобразился, словно позабыл тоску и разочарование последних месяцев своей жизни.

— В таком случае, мы говорим с вами на одном языке. — Клэр крепко потряс своей большой рукой руку Мартини. — К сожалению, Чартней и Висконти думают несколько иначе. Первый представляет из себя какого-то холодного наблюдателя, которого одинаково интересует — или, точнее, не интересует, происходящее. Второй увлекается наукой и слишком авантюристичен, чтобы понять то, что волнует меня.

Герье с удивлением наблюдал своего приятеля. Он знал его как веселого собеседника, как хорошего организатора, как любящего друга; теперь он видел в нем пылкого патриота, способного на всякие жертвы ради своего отечества.

Англичанин в задумчивости ходил взад и вперед. Рене обратился к нему:

— Итак, послезавтра.

— Послезавтра, да. Если только мне удастся закончить одно дело… Но… но я закончу его. Я в этом уверен.

«Какое может быть у него здесь дело?» — подумали оба слушателя, но ничего не спросили, не желая проявлять неуместное любопытство.

— Послезавтра, на рассвете, — снова решительно заявил Клэр.

ГЛАВА XII

Узкая тропинка зигзагом поднималась на крутой гребень горного хребта. Ночные тени еще бродили внизу, в долине, прикрывая собою постройки Старых копей и зеленые луга. Серое небо светлело с каждой минутой, хотя лучи солнца еще не позолотили верхушек гор.

Трое поднялись высоко, так что все под их ногами казалось уже маленьким, игрушечным.

Клэр, шедший впереди, явно торопился. Герье едва успевал за ним. Мартини отстал и, опираясь на палку и задыхаясь, ворчал, проклиная всякое препятствие, вырастающее на пути. Тропинка была очень трудна и доступна скорее для коз, чем для человека.