Клиффорд Саймак - Час оборотня (сборник)

— Простите, — сказал геликомобиль. — Я не заметил, что вы задремали. Резко затормозил. Вы не ударились?

— Все в порядке, — буркнул Сухов.

— Кажется, в вашем доме пожар, — сообщил геликомобиль.

— Что-о?

Антон сам открыл дверцу. Быстро вышел из кабины. В ночных сумерках, тускло освещенных редкими фонарями, Сухов почувствовал сначала запах пожара, потом увидел, как из форточки на втором этаже дома, в котором он жил, валит дым. За темными стеклами вспыхивали язычки пламени. Антон знал, кто живет в той квартире. Пожилая Наталья. Фамилии он не помнил, но хорошо знал эту женщину — одинокую, без мужа и детей, худощавую, всегда бодрую. Окна затемнены — ее, вероятно, нет дома. А вдруг она там? Может, нуждается в помощи?

«Такого дня у меня никогда не было. Хотя… час тому назад начался новый день. Что же делать? Да и можно ли что-либо сделать? Двери у Натальи наверняка закрыты. Может, их выломать? Пожалуй, их уже выломали…»

Под окнами дома собралась небольшая группа людей.

— Беда у кого-то, — послышался за спиной голос геликомобиля.

В глубине улицы завыли пожарные машины. Завывание сирен приближалось и становилось громче. Вот взвизгнули тормоза. Из кабин быстро выпрыгивали биокиберы-пожарники. Антон подумал, что все это ничуть не похоже на кадры кинохроники или передачи телеинформатора. Впервые в жизни он видел настоящий пожар. Биокиберы в серых комбинезонах с отвращением смотрели на дым, на языки пламени, ловкими, отработанными движениями разматывали шланги, подсоединяли их к машинам. К окну на втором этаже поднималась телескопическая лестница, на вершине которой стоял наготове пожарник с брандспойтом в руках. Мощная струя раствора вмиг раздробила стекла. Биокибер переводил струю из стороны в сторону, стараясь скорее сбить пламя. Он шагнул на подоконник и исчез в густых клубах дыма.

Антону почему-то припомнились операционная, минуты собственной беспомощности, когда не можешь сообразить элементарно простой вещи, к примеру, попросить отрегулировать свет от рефлектора. Санитар первым догадывается и спрашивает заботливо, с плохо скрытым раздражением: «Вам лампу нужно поправить, она же не туда светит…»

За первым пожарником поднялся второй с большим фонарем. Осветил клубящийся белый пар в комнате.

— Беда у кого-то, — вновь повторила машина.

Антон обернулся. Геликомобиль все еще стоял у тротуара.

— Там была прекрасная библиотека, — сказал в раздумье Сухов.

— Вы знаете, кто там живет?

— Старая одинокая женщина…

— Одному плохо, — резюмировала машина.

Наконец пламя унялось. Все четче становились очертания фигур пожарников. Один из них крикнул из окна:

— «Скорую помощь» вызвали?

«Значит, Наталья дома, если спрашивают о „Скорой“. Жива?»

Антон побежал к дому.

Дверь помещения распахнута. В коридоре Антон увидел пожарника с фонарем-прожектором в руке. Сухов переступил порог, не говоря ни слова. Биокибер ослепил его прожектором и загородил проход своей мощной фигурой:

— В чем дело?

— Я врач. Живу в этом доме. Где она?

Пожарник направил луч в глубину комнаты. На полу лежало обгорелое тело.

— Врач ей уже не нужен, — сказал тихо.

Антон подошел к Наталье, за ним шагнул пожарник, ярче освещая застывшее в неестественной позе тело.

Сухов почувствовал под ногами вязкое месиво. Посмотрел на пол, чтобы не видеть того, что осталось от Натальи. Он стоял на какой-то грубой тряпке, пропитанной влагой. Поднял взгляд: дверцы шкафа открыты, все, что было в нем, выброшено на пол и на стол возле окна.

Очевидно, Наталья старалась погасить огонь. Но почему вдруг все загорелось?.. Существует же автоматическая противопожарная система. От старых книжек с бумажными страницами ничего не осталось. А библиоскопы тоже, пожалуй, вышли из строя. Блоки памяти не выдерживают большой температуры. В комнате стоял мерзкий тошнотный запах мокрого пожарища и горелых волос. Что же здесь произошло?

— В какой вы квартире живете? — спросил вдруг пожарник.

Антон ответил.

— Вы ее хорошо знали? Понимаете ли, здесь такое дело… Очень похоже на самоубийство. Противопожарное устройство сознательно заблокировано. Точнее — выведено из строя…

Антон долго молчал, потом направился к выходу, высоко поднимая ноги, хотя ботинки уже промокли насквозь, на пороге повторил номер своего помещения и добавил после паузы:

— Это на пятом этаже.

Пожарник посветил ему, чтобы он не споткнулся в коридоре о валяющийся стул.

— У вас, случаем, нет запасной вилки? — спросил другой пожарник, когда Антон выходил на лифтовую площадку. — От температуры здесь все лампы лопнули или, может, кто их специально…

Сухову показалось, что он теряет сознание. Не задумываясь, есть ли у него дома запасная виолевая лампа, тяжело выдохнул:

— Нет, — и поплелся к лифту.

Войдя в свою квартиру, долго, как-то неумело переобувался. Проходя мимо детской комнаты, споткнулся о пушистый коврик перед дверью, потерял равновесие и упал. Разбудил сына, но скорее всего, тот и не спал еще.

— Это ты, папа?

Антон, услышав голос Витасика, зашел в комнату.

— Да, это я, сынок.

— Опять ты поздно… Включи свет.

— Не нужно, Аленка проснется. И тебе давно пора спать.

— Папа, ты не брал дистанционный пульт от Антика?

— Нет, не брал. А ты занимался сегодня математикой?

— Да… Но без Антика очень скучно. Ты не знаешь, куда мог задеваться пульт?

— Не знаю… Спи. И пусть тебе снятся хорошие сны. Пусть приснится, что ты летаешь…

— Не буду выбирать такой сон.

— Почему?

— Не хочу летать во сне. Хочу по-настоящему.

— Со временем полетишь и по-настоящему, Витасик.

— Полечу. Я сделаю себе такие… такие… Нет, не крылья, а… знаешь…

«Когда-то и я мастерил себе воздушный шар, чтобы самому полететь по-настоящему. Когда это было? Вроде вчера, или приснилось? Вчера приснилось. Посреди двора стоял проволочный каркас, и все спотыкались о проволоку…»

— Я сделаю себе такие аккумуляторы, они поднимут в небо.

— Аккумуляторы не смогут поднять тебя в небо. Но когда-нибудь, Витасик, ты… сделаешь все как следует… Спи…

— Зачем ты вошел к ребенку? И не стыдно тебе?! Сам живешь, как перекати-поле, и ребенка приучаешь.

— К чему приучаю, Вероника? Витасик не спал.

— Ты негодяй, — бесстрастно произнесла жена и зевнула. — Твоя операция давно закончилась. Я звонила в клинику. Ты думаешь лишь о себе.

Сухов стиснул зубы.

— Спи, сынок. Нужно спать.

Он знал, что Вероника не спросит его о том, где он был. Знал, что несколько дней они вообще не скажут друг другу ни слова, притворяясь умиротворенными и внутренне спокойными.