Том Годвин - Вирус бессмертия (сборник)

Никакого эффекта.

И тут по нему с силой, достаточной, чтобы в мгновение ока уничтожить любое живое существо, ударил ультралазерный луч. Боль была мучительной. Такой ему еще не приходилось испытывать. Но хуже всякой боли оказались мысли, которые он ясно прочел в умах тех, кто находился в корабле, — умах холодных, суровых и решительных.

И в первый раз в жизни его объял страх.

Через мгновение он был мертв.

Сарджнор, сытый и довольный, откинулся в кресле, закурил трубку и снисходительным взглядом окинул кают-компанию «Сарафанда». Во время торжественного обеда он принял твердое решение, и знал, что оно правильно. Его вполне устраивает роль самого бывалого члена экспедиции. Пусть более ловкие малые выставляют его в своих книгах в смешном виде, а двоюродные братья исключат его, если хотят, из дела — он намерен остаться в картографическом управлении, пока не загнется. Тут его призвание, тут его жизнь.

На противоположном конце стола Поллен вносил в блокнот заметки о прошедшей экспедиции.

— И тогда ты, Дейв, уразумел, что серый человек просто не в состоянии понять машинную философию? — спросил Поллен.

— Да. Серый человек даже в лучшие времена не пользовался машинами. А тысячи лет, проведенные на Прайле 1, где никакая машина не выдержала бы, привели к тому, что наша прочно связанная с машинами жизнь оказалась для него чем-то непостижимым.

Сарджнор затянулся ароматным дымом, глянул сквозь видеоэкран туда, где низко над планетой сверкало яркое двойное солнце, и его охватило мимолетное чувство симпатии к огромному существу, чьи останки все еще валялись на черной выжженной равнине. Это существо так дорожило своей жизнью, что ему и в голову не приходило доверить ее чьим-то, кроме собственных, заботам.

Джей Уильямс

Поиграть бы с кем-нибудь

Перевод с англ. И. Почиталина

Дети собирались обычно перед школой около аварийного шлюза, за горой ящиков с запасными деталями и продовольствием. Через мутную пленку купола отсюда был виден песчаный ландшафт с цепью низких холмов на горизонте, а справа, неподалеку, виднелись верхние губчатые ветви грибного леса, росшего в глубоком овраге Гранд Каньон — дети называли овраг по имени огромной расщелины на Земле. Как о Земле, так и о Великом Каньоне они знали из своих уроков социальных дисциплин.

Первым на условленном месте появился, как всегда, Ник. Он приближался короткими перебежками, готовый в любую минуту отразить нападение врага, которым сегодня были команчи. Он спрятался позади огромного ящика с надписью: «Приборы СФХ ИПСТ-8852. ОБРАЩАТЬСЯ ОСТОРОЖНО!» Стрела с каменным наконечником просвистела у него над головой. Он стал медленно пробираться между ящиками:

В этот момент кто-то крикнул:

— Бам! Ты убит!

Это был Снуки. Он забрался на самый верхний ящик и целился в Ника из ружья, которое было сделано из алюминиевой трубки и куска стиропласта.

Ник рванулся в сторону.

— Ты промахнулся! — крикнул он сердито. — Вам! Ты готов!

— Это несправедливо, — пожаловался Снуки. — Каждый раз, когда в тебя стреляют, ты говоришь, что мимо. Почему ты не разрешишь мне когда-нибудь убить тебя?

— О черт! — сказал Ник. — Какое это имеет значение? Кому охота играть в эти детские игры?

Снуки, которому было всего семь лет, взглянул на Ника с восхищением.

— Ты прав, черт побери!

Ник посмотрел сквозь туго натянутую пленку купола.

— После школы я снова пойду в овраг, — сообщил он.

— В овраг? Правда?

— Конечно! Ведь никто не знает.

— О чем не знает? — спросила Джуди. Они с О-Сато только что подошли к мальчикам, держась за руки.

— О том, что мы выходим наружу.

— А, вот о чем!

— Вы пойдете с нами? — спросил Ник подозрительно.

— Может быть. Если О-Сато захочет.

Японка пожала плечами.

— Мне нужно поработать дома с логарифмической линейкой.

Начали подходить другие дети: близнецы Дальглей, девятилетний Джон Бессемер, брат и сестра Фирдуси и маленький Юстиниан Брандо, которому было всего пять лет.

Джуди ласково обняла Салли Фирдуси.

— А где Вирджиния? — спросила она.

— В постели. У нее опухоль.

— Она умрет? — спросил Юстиниан, глядя на девочек огромными голубыми глазами.

— Конечно, нет, глупенький. Только взрослые умирают от опухолей.

Ник отвернулся от ребят, с тоской глядя сквозь прозрачную пленку купола. Джуди подошла к нему и положила руку на плечо.

— Что случилось, Ник?

— Ничего.

— Если хочешь, я пойду с тобой в овраг. И остальные ребята тоже.

— Мне все равно. — Он повернулся и посмотрел на девочку, кусая губы. — Мне надоело здесь жить! Каждый день одно и то же: школа, уроки, старые игры. Постоянные нравоучения: не выходи из купола без маски, выходить наружу только в сопровождении взрослых, помни, что ты с Земли. Надоело! — Он со злостью пнул тонкую пленку, сразу за которой начинался красный песок. — Мне надоело играть в ковбоев и индейцев, разбойников из Шервудского леса! Мне надоело есть одни консервы! Там, снаружи, жизнь…

Он снова посмотрел на алые и темно-красные ветки, поднимавшиеся из оврага всего в нескольких сотнях метров от городка.

— Они ведь живые, по-настоящему живые, — прошептал он. — Не то что это глупое тривидение, или старые фильмы, или скучные книги. Поиграть бы с кем-нибудь…

В школе Ник чувствовал себя гораздо лучше. Мосье Бернстейн был хорошим учителем и не признавал скучных предметов.

— Я учу вас жизни, — неустанно повторял он, и дети никогда не знали, о чем они будут говорить на следующий день или даже в следующую минуту. Мосье Бернстейн знал в совершенстве пять языков и любил мгновенно переключаться с одного на другой, чтобы проверить внимание учеников. Иногда в течение одного урока он переходил от геометрии к психологии, от алгебры к философии, причем все было настолько интересно и увлекательно, что занятия проходили незаметно.

Уроки кончились, и дети отправились обедать. После обеда младших уложили спать. О-Сато уселась в классе со своей логарифмической линейкой, Джон пошел в обсерваторию. Джуди и Салли Фирдуси отправились в библиотеку, а Снуки и Камиль Фирдуси занялись химическими опытами, которые интересовали их все больше и больше. Оставшись один, Ник побрел в главный купол и остановился около воздушного шлюза № 1.

Мимо промчался грузовик с железом, и шофер крикнул:

— Эй, сынок, не вертись под ногами!