Денис Грушевский - Добро с кулаками

Всех негров сперва выгнали на улицу и построили, а затем, визуально осмотрев, пересчитали. Оставшись довольными результатом, погонщики повели строем чёрную процессию к месту аукциона. Скорее всего, по случайности, а может и по недоработке, путь пролегал через всю ярмарку. Справа и слева от колонны резвились беленькие детки на каруселях. Завидев строй черномазых, они взвеселились ещё более, начали тыкать пальцами, дразниться и корчить рожицы. Ещё по обе стороны располагались торговые ряды. В рядах этих было всё что угодно душе белого господина. И одежда, и оружие, и алкоголь, и сувениры, и пряности, и всяческая еда, а также диковинные зверюшки и птицы. Тут же, далеко ходить не надо, у кузнеца можно было заказать именное клеймо для своих нигеров. Ярмарка казалась вполне полноценной, и даже где-то на краю играл настоящий оркестр. Не хватало только аукциона с неграми. И аукцион этот не заставил долго себя ждать. Всех негров включая Бибибу, ввели на невысокий полуметровый деревянный помост и распределили по дистанции так, что бы каждого было хорошо видно. Появился и нарядно одетый по такому случаю аукционист.

— Итак, дамы и господа! — резво и весело закричал аукционист, в расчёте на привлечение публики. — Встречайте! Собственной так сказать персоной. Прошу любить и жаловать — «нигеры»! Аплодисменты леди и джентльмены! — аукционист, лукаво оглядевшись, сам первый захлопал в ладоши, подавая пример остальным. — Давайте же поприветствуем гостей дамы и господа. На счёт три, дружно все кричим: «Здравствуйте нигеры!». Поехали! Раз, два, три!

Толпа вместе с аукционистом весело закричала:

— Здравствуйте нигеры!

Аукционист тут же спрятался за спинами негров и, поменяв голос на противно-писклявый, как бы от имени нигеров ответил:

— Здравствуйте белые господа! Мы самые послушные нигеры на свете! Купите нас, пожалуйста, скорее! Мы очень хотим и мечтаем на вас работать. — После чего явно довольный собой аукционист вернулся на прежнее место.

Народу подошло пока ещё немного, да и из подошедших, опытный, набитый глаз аукциониста сразу отделил истинных покупателей от праздных зевак. Только аукциониста это совсем не расстроило, уж он-то знал — некоторые специально едут на ярмарку, дабы прикупить понравившегося нигера или негритянку, а посему недостатка в покупателях не будет.

— Считаю, аукцион открытым и объявляю о начале торгов! — торжественно продолжал аукционист уже более серьёзным голосом. — Ну что же, и первым лотом будет у нас…, - аукционист презрительно оглядел негров, выдержал загадочную паузу, — да хотя бы вот этот замечательный черножопый! Нет, вы только гляньте на его мускулы и безупречно чёрный цвет кожи. Ручаюсь, этого славного негритоса доставили нам прямо из самого сердца Африки. Бьюсь об заклад, он обладает силой и умом гориллы. Он подойдёт для любого вида работ. Хотите в телегу его запрягайте, а хотите, посадите его вместо сторожевого пса в будку. Этот нигер хорош, да что там он безупречен, уж мне как специалисту можете поверить. И потомство у него будет сильное и выносливое.

В это самое время, во время хвалебной речи аукциониста начала подтягиваться настоящая заинтересованная публика. Первым бы почтенный сэр Майкл Олдбери старший с двумя дочерями Эльзой и Барбарой. Майкл Олдбери являлся одним из тех почтенных сэров, кто не пропускал без уважительной причины ни одного аукциона. Завсегдатаями подобных аукционов можно было назвать и братьев Стивена и Даниеля Брукс, также подошедших в первые ряды. Приехал на почти загнанной лошади и мистер Уильям Дороти, бедняга так торопился, опасаясь, что начнут без него. Также появились шериф и ситименеджер Вильямсбурга. Загадочный, молодой мистер Гарри Финчер, богач и филантроп, что не мешало ему быть большим специалистом по неграм, также подоспел как раз вовремя. Ну и остальные менее значимые и менее тугие кошельки потихоньку стягивались к месту торгов в надежде, что и им что-нибудь перепадёт. В это самое время перекупщик еврей из Джеймстауна, тот самый, который купил негров на побережье и пригнал за собственные средства на ярмарку, в надежде более выгодно продать их подальше от побережья, перекупщик которому принадлежали две трети негров на помосте, подбежал к устроителю аукциона и гневно, но негромко закричал:

— Ты что такое вытворяешь? Разуй глаза, разве ты ослеп? Почему две молоденькие негритянки стоят в набедренных повязках, в то время как эта старуха полностью голая? А? Что за дерьмовый маркетинговый ход? Ты что новенький? Немедленно поменять местами. Молоденькие должны быть голыми, а старуху наоборот необходимо закутать как можно сложнее. Ты хочешь меня по миру пустить? Чтобы мои нигеры ушли с молотка за бесценок? Я тебя спрашиваю, ты этого хочешь?

— Успокойтесь, успокойтесь! Сейчас же всё исправим! Маленький недочёт, я бы сказал недосмотр, — сгладил конфликтную ситуацию аукционист, кивком отдавая приказ погонщикам выполнять. Погонщики были только рады выполнить подобное поручение, а потому проблема была махом решена. После чего аукционист без промедления вернулся к первому лоту, но сперва он подошёл к столику и взял в руку деревянный молоточек.

— Продолжим господа! Никто не возражает? — аукционист вопросительно оглядел толпу. — Замечательно! Раз никто не возражает, начальная цена этого Мумбы-Юмбы тысяча восемьсот долларов! Итак, поживее господа! Не стесняемся! Торгуемся! Нигер отличный, породистый, сами видите. Кто больше?

— Тысяча восемьсот десять! — крикнул робко из толпы один из менее тугих кошельков. Весь первый ряд иронично ухмыльнулся.

— Тысяча восемьсот пятьдесят! — вступил в игру другой менее тугой кошелёк.

— Папа! Ну, папочка! Ну, купи мне этого нигера, он такой забавный, на обезьянку похож, — замурлыкала младшенькая Барбара на ухо отцу.

— Почему это именно тебе? Я тоже хочу этого нигера! Папа купи его мне. Ты обещал утром купить мне какую-нибудь вещицу, — тут же начала сестринское соперничество старшая Эльза.

— Так, замолчите обе, а не то велю отвезти вас домой! — осадил дочерей почтенный сэр Майкл Олдбери, и тут же неожиданно крикнул: — Две тысячи двести!

— Отлично! Две тысячи двести — раз! Кто больше? — аукционист поднял молоточек и, улыбаясь, вопросительно глядел на аудиторию.

Братья Брукс перешёптывались, остальные молчали.

— Две тысячи двести — два! Господа, не стесняемся! Этот нигер заслуживает большего! — аукционист во второй раз стукнул молоточком по доске и снова замер в ожидании.

— Две двести дороговато за такого нигера даже для меня, — процедил Уильям Дороти шерифу и мэру.