Владимир Немцов - Семь цветов радуги

Вадим снова вспомнил те дни, когда из котлована в ведрах поднимался по проволокам золотистый песок. Сколько воды утекло с тех пор из этого искусственного озера на колхозные поля!..

В небе замигали первые робкие звезды. Багрецов молча прислушивался к шуршанию шин. Воздушный поток встречного ветра ударялся о лобовое стекло и с тихим шелестом скользил по бортам машины.

Пахло степными травами. Тихо гудел мотор.

Ты посмотри,

какая в мире тишь.

Ночь

обложила небо

звездной данью.

В такие вот часы

встаешь

и говоришь

векам,

истории

и мирозданию,

про себя читал Вадим. Рука его лежала на маленьком томике стихов Маяковского.

Машина плавно остановилась.

Ольга первой выскочила на дорогу. За ней, опираясь на палку, вышел Никифор Карпович.

Не зная, выходить или нет, Вадим и Бабкин остались в машине.

Белое платье Ольги виднелось издалека среди темной поросли. Вот она подошла к небольшому холмику, похожему на стог сена, перебежала к другому, третьему. Холмов на поле было несколько. Странными и не на месте казались округлые стога среди посевов.

Васютин остановился на широкой меже. Его серый плащ сливался с вечерней мглой, и только фуражка, такая же, как у Тимофея, будто светилась в темноте.

Ольга подошла к крайнему стогу, и вдруг из-под него вырвалось яркое белое пламя. Вадим привскочил.

Огонь осветил Ольгу. Она на миг стала ослепительно белой. Шульгина перешла к следующему стогу. Вновь вспыхнуло из-под него ослепительное пламя. Ольга свободно стояла возле пылающего огня. "Значит, огонь холодный", - заключил Багрецов.

На опытном поле один за другим загорались белые костры.

Но вот настала удивительная минута. Один из стогов приподнялся и нехотя, словно колеблясь, потянул за собой пламя. Оно медленно поползло в вышину.

Внизу появился небольшой яркий круг. На него больно было смотреть, как на тигель с расплавленным металлом. Светящееся пятно быстро увеличивалось в окружности, незаметно бледнея. Как на необычайном круглом экране, появилось изображение колосящегося поля.

Над полем повисла раскаленная белая спираль. Она закручивалась в зеркальном рефлекторе, и свет ее падал на землю. Каким-то чудом вознеслась вверх небывалая люстра для полей.

- Аэростат, - прошептал Бабкин, указывая на лампу.

Приглядевшись. Вадим заметил над рефлектором большое темное пятно и тонкий кабель, идущий вниз. Видимо, этот прочный кабель подавал напряжение к лампе и одновременно служил тросом, удерживающим привязной аэростат.

Холодные Ольгины лампы все еще поднимались над полем. Ширились круги, они все росли и росли. Из мрака вырастали диковинные растения с серебряными листьями, расцветали какие-то цветы с лепестками из белого пламени.

Пораженному Багрецову казалось, что на земле, как на мгновенном снимке, застыли тысячи ацетиленовых горелок. Проходила минута, лампа поднималась выше, лепестки пламени блекли и превращались в скромные цветочки клевера.

Вот уже все поле загорелось яркой белизной. На отдельных участках переливались все цвета радуги. Десять ламп, похожие на маленькие разноцветные солнца, повисли в темном небе.

Взглянешь вверх - черная пустота. Звезды будто навсегда померкли, и даже луна стыдливо спряталась за облачко. А внизу?..

Смотрите на волнующиеся хлеба, на зелень листьев и краски цветов. Высоко поднялись лампы, исчез их слепящий свет, и день, радостный, нежаркий день, опустился на землю.

Вадим не мог оторваться от этого чудесного зрелища.

- Ты понимаешь. Тимка, что это значит? - воскликнул он. - На Урале, в далекой Сибири, когда солнце осенью не успевает обласкать своим светом поля, зажгутся вот эти лампы, придуманные людьми! Тогда вновь потянутся листья к свету, вновь распустятся цветы, дозреют хлеба и плоды! День станет длиннее!

- Ольгушка, - услышал Вадим голос Никифора Карповича, - а что ты думаешь о третьем урожае на твоих делянках?

Вадим переглянулся с Бабкиным. Три урожая в год, да еще таких культур, как специально выведенная для этой цели особая ветвистая пшеница (или, может быть, найдется и ветвистая рожь?), кок-сагыз, свекла величиною с голову, сочные корма! Какое фантастическое изобилие! Это только с одного участка! А если таких полей, освещенных и ночью, как днем, будут тысячи и миллионы? Если на севере, где никогда не сеяли хлебов, тоже заколосятся поля? Что же тогда будет? И в воображении мечтательного Багрецова поплыли по рекам и новым каналам страны баржи, груженные зерном, потянулись огромные составы с хлебом. Хлеба будет столько, что государство сможет его для всех сделать бесплатным. Да не только хлеб, а все, что растет и создается в нашей стране, - все продукты человеческого труда. Наступит великая эра изобилия!

"Открытый счет" - мечта девичьеполянских комсомольцев - станет для всех действительностью. Впрочем, это будет даже без Ольгиных ламп...

Вадим молча смотрел в темное небо, где только что погасли десять удивительных солнц.

- Стоишь, как обалделый, - прошептал Бабкин. - Слышишь, нас зовут...

На обратном пути Вадим прислушался к разговору Ольги с Васютиным. Они прикидывали, какова затрата энергии на облучение одного гектара ценных технических культур. Обсуждали достоинство новых люминесцентных ламп, специально присланных в Девичью поляну из московского института. Лампы оказались по-настоящему экономичными, и сейчас уже имеется прямая выгода их применения. Несколько смущала Васютина подвеска ламп на малых аэростатах. Несмотря на простоту этого способа, у него было сомнение, как будут вести себя эти воздушные шары во время осенних ветров. Может быть, более рационально развешивать лампы на тросах, натянутых между мачтами? Васютин и Ольга обсуждали все, что касалось дозировки света для разного сорта растений. Сколько люкс требует кок-сагыз, а сколько кендырь. Все это было проверено Ольгой еще раньше в своей подземной теплице.

Трехлетняя работа не пропала даром. В содружестве с видными учеными из сельскохозяйственной академии и инженерами-светотехниками Ольге удалось получить практические многообещающие результаты. Первые опыты Тимирязева, а затем Лысенко подкрепились дальнейшими успехами советских ученых.

- Наш район стал как бы опытным полигоном для некоторых исследовательских институтов Москвы и других городов, - сказал Никифор Карпович, повернувшись к техникам. - Как вы помните, лампами Ольгушка начала заниматься давно. Это, как говорится, ее инициативная работа. - Он ласково посмотрел на Ольгу. - А вот сейчас уже московские инженеры покажут нам свои опыты. Но, как вы сами понимаете, и Ольга и москвичи идут навстречу друг другу. - Васютин наклонился над щитком, где светился циферблат часов, и спросил: - Когда у вас кончается отпуск?