Мэри Расселл - Птица малая

Внимание толпы переключилось на другую пару веселых борцов, а Джимми в конце концов разлегся на спине, выпрямив ноги и закинув руки за голову, и с безмятежной улыбкой поглядел сперва на Ауиджан, затем на Джорджа, который сидел рядом с ним, скрестив ноги. Он изумительно выглядит, внезапно подумал Джимми. С этими белыми волосами, шелковистыми волнами спадавшими по сторонам величавого старого лица, Джордж Эдварде был воплощением почтенного достоинства: Сенека среди собрания сенаторов, развалившихся на римских ложах, – если не обращать внимания на все эти хвосты.

Словно почувствовав на себе взгляд Джимми, Джордж повернулся к молодому человеку. Наступила многозначительная пауза.

– Я не чувствую губ, – объявил Джордж и хихикнул.

– Я тоже. Но кое-что я чувствую.

Джимми прислушался к ощущению. Чтобы идентифицировать его, потребовалась полная концентрация.

– Я чувствую нестерпимое желание спеть «Дэнни-малыш». Джордж пополам сложился от хохота, колотя кулаками по подушкам, будто услышал удачную шутку. Джимми сел и, протянув длинную руку, ухватил еще одну желейную лепешку с проплывающего мимо подноса. Нахмурившись, поглядел на нее непослушно косящими глазами, но с отчетливым научным интересом:

– Святые угодники! Это еда или выпивка?

– Стаканчики инопланетного «Джелло»! – пропел Джордж, задыхаясь.

Он наклонился, чтобы прошептать что-то, но не удержал равновесие и опрокинулся.

– Билл Косби был бы горд! – заверил он, лежа на боку.

– А кто такой Билл Косби? – ревниво спросил Джимми.

Не дождавшись ответа, он моргнул, с совиной задумчивостью глядя на Джорджа, и по секрету сообщил на своем собственном южно-бостонском наречии:

– Я надарс.

Джордж Эдвардс говорил на приличном руанджа, хорошем испанском и превосходном литературном английском. Он обдумал «надарс». Сравнил звук со многими мысленными образцами. И нашел соответствие.

– Надрался! – торжествующе вскричал Джордж, все еще лежа на боку. – Натрескался. Перебрал. Окосел. Нажрался. Нализался. Заложил за галстук.

Джимми посмотрел на маленькую желатиновую бомбу замедленного действия, невинно поблескивающую в его руке.

– Классная пакость, – объявил он, ни к кому не обращаясь, поскольку Джордж продолжал декламировать свою литанию синонимов, вовсе не переживая из-за отсутствия внимательной публики. – И не нужно тратить время, чтобы отлить.

Ауиджан, ни слова не понимавшая из того, что болтали ее разгулявшиеся гости, смотрела на них с довольством благодетеля. Ибо Ауиджан, безмятежно расслабившись и освободившись от постоянного напряжения, тоже была хороша: тихо, намеренно, замечательно пьяна, среди друзей.

Супаари знал, что его секретарю время от времени требуется развеять тоску, которой та подвержена, и хотя его удивило, что Ауиджан взяла чужеземцев с собой в клуб, он не сердился. По правде говоря, Супаари наслаждался почти полным молчанием, преобладавшим в первый день их путешествия обратно в Кашан.

Второй день принес некоторое оживление, но чужеземцы были странно задумчивы. Супаари подозревал, что у них найдется что рассказать друг другу, когда они достигнут своих уединенных жилищ в Кашане и встретятся с товарищами. По их вопросам и комментариям, по совместным трапезам Супаари знал, что Гайджур не разочаровал чужеземцев и что они оценили его гостеприимство. Это было приятно. Теперь он предвкушал, как сделает то же самое для Хаан и остальных, – чувствуя куда большую уверенность, что сможет контролировать ситуацию в городе.

Супаари осознал, что молчание последнего дня их пути было иного свойства, хотя не мог понять почему. И никто не сказал ему что, когда катер обогнул последнюю излучину реки и Супаари пришвартовался к причалу деревни Кашан, Марк Робичокс, Джордж Эдвардс и Джимми Квинн были готовы услышать горестную новость.

Зная, что Д. У. не протянет долго, они предлагали отложить поездку в Гайджур, но Ярбро настоял, чтобы они ехали, опасаясь, что Супаари, проканителив их целый год, не предложит свои услуги во второй раз. Поэтому все трое еще до отплытия попрощались с Д. У. Они увидели, что София заметила их с террасы, и смотрели, как она и Сандос спускаются по крутому склону к причалу. Измученные лица Эмилио и Софии сказали им все. Выбравшись из лодки, Джимми подошел к плачущей жене и, нагнувшись, обнял ее. Марк Робичокс, поняв очевидное, тихо произнес:

– Отец-настоятель.

Эмилио молча кивнул, но продолжал как-то странно и по-особому смотреть на Джорджа.

– И Энн, – помертвев, сказал Джордж, непонимающий, но уверенный.

Эмилио кивнул снова.

Руна все еще отсутствовали, собирая урожай анукар, так что они были одни в деревне. Вместе с ними Супаари поднялся в квартиру Софии и Джимми, зная лишь, что Хаан и Старейшина убиты. Он был потрясен, а вокруг себя видел горе. Они любят друг друга, подумал Супаари, не понимая, завидовать им или жалеть их.

Фиа, малышка с черной гривой, рассказала, что произошло. Зная, что Супаари относился к Хаан с нежностью, часть рассказа она повторила для него на руанджа. Ди и Хаан были убиты каким-то зверем, сообщила она.

– Манужаи и другие говорили нам остерегаться джанады. Кое-кто думает, что на них напал джанада.

– Это был не зверь. Джанада – это джанаата, понимаете? Но эти – бесчестные люди. Убийца был Ва Хаптаа, – произнес Супаари, подчеркивая свое презрение. – Вы понимаете это слово? Хаптаа? На руанджа это браи ноа.

Маленький смуглый переводчик впервые подал голос – сперва на руанджа, затем на хинглиш для остальных:

– Браи ноа. Без дома. Ва Хаптаа означает «ниоткуда». Безземельный, возможно.

Сандос, вспомнил тогда Супаари. Понемногу он выучил имена товарищей Хаан, но с именем переводчика были проблемы. Мило – называли его руна. А Хаан звала его Эмилио. Старейшина звал его Сын, а другие звали его Сандос. Так много имен! Они запутали Супаари.

– Ва Хаптаа – преступники, – пояснил Супаари. – У них нет места. Они чужие: нджорни. – Он поискал какую-нибудь простую параллель. – Помните первый день нашей встречи? Кое-кто был очень сердит, потому что это преступление: брать мясо без разрешения. Это называется кхукурик.

– Браконьерство, – сказал Сандос, поднимая подбородок, чтобы показать, что он понял.

– Ва Хаптаа берут без разрешения. Кхукурик не разрешен. Вам следует убить этого Ва Хаптаа, если встретите его опять, – сказал Супаари. – Кое-кто был бы вам благодарен за эту услугу. И Ва Кашани тоже будут признательны. Ва Хаптаа им опасны: джанада, – понимаете?