Александр Белаш - Оборотни космоса

Блок 17

— Ещё никто так здорово не оборудовал свою гробницу! — Форт оглядел заваренные бластером дверные механизмы. — Представляешь, как они будут беситься там, снаружи? Они станут ломиться сюда, словно здесь есть что-то хорошее. Это будет редкий случай, когда люди стремятся в могилу — а она уже занята!

— Ты морально подготовился, — заметил Pax. — Именно такие шутки называют «юмором висельника», верно?

— Угадал. Чем они располагают для взлома дверей, кроме взрывчатки?

— Взрывать побоятся — тут приборы. У них есть горнопроходческие агрегаты — буровые, термические и химические. Скорее всего, будут бурить. Пока машины подвезут, пока установят... В запасе у нас минут тридцать, не больше. Через первую пробоину нам пустят газ.

Затем они перешли в полукруглый пультовый зал, где Эксперт открыл панорамное окно и осветил Диск.

— Как тебе нравится? ты не разочарован этой Большой Консервой на осях?

— Нет... — Pax почти вплотную припал к стеклу, озирая представшую ему грандиозную картину. — О Радуга, настоящая дисковая пушка... Я видел записи, остались фильмы о них... Давай скорее отснимем орудие и перешлём Ониго!

— Что ж, займёмся. За этим мы сюда и пришли. — Форт тем временем осматривал пульт.

Приборы жили, светились, вспыхивали огнями индикации. Вокруг ярких «зрачков» круглых синих экранов подобно часовым стрелкам бегали лучи, при каждом обороте обрисовывая изменчивые фигуры, шевелящиеся в лазурной глубине; на пластинах волновались трёхмерные графики, похожие на волны моря, озаряемые цветомузыкой. Ньягонская электроника, провал её возьми. Хуже этих бесцифровых датчиков, отмечающих ход процесса суммарными сдвигами полихромных объёмных фигур, — только туанские управляющие системы. Но туанской техникой Форт овладел давно, да и с творчеством ньягонских приборостроителей был знаком. Надо отдать должное заботе инженеров — стрелявшие по граду отметили, который прибор какую функцию отражает. Подзарядка батарей, боевое наполнение, уровни приведения в готовность...

— Гляди и пиши, — велел Pax, встав у пульта спиной к стеклу. — Сегодня двадцать третья ночь десятой луны триста двадцать шестого года Мира, двенадцать часов и семь минут. Я, Эрке Унгела Pax по прозванию Пятипалый, средний офицер отдела исследований сил безопасности града, свидетельствую — здесь, в пределах незаконно существующего города Аламбук, находится сквозное орудие, известное как Диск...

«Как здорово, что я не попаду в кадр! Пусть Pax забирает всю славу, не жалко — зато в архивах Ониго не останется моё лицо. Не хочу я входить в анналы. Иные из кожи вон лезут, чтоб запечатлеться хоть в роли Герострата, — но не я. Увольте».

Pax достал из-под комбеза (у него там целый арсенал!) пенал дальней связи. Форт соединил свой порт с пеналом, и пакет отправился по волнам интерференции гравитонного поля.

— Готово. Пакет принят, — на лице Раха прямо блаженство засияло, хотя жить им оставалось от силы полчаса. Со стороны наружных дверей инженерного комплекса уже доносилось слабое жужжание бурового механизма.

— Я могу узнать, ради чего мы ушибались?

— Секунду... я жду... — Pax внимал звукам «пуговки». — Есть ответ. Полковник поздравляет нас с успешным завершением акции.

— ...и жизни. Огромное ему спасибо! По-видимому, люгер я так и не куплю.

— Он представляет нас на досрочное повышение в звании. В виде исключения, за особые заслуги перед градом. С подачи Ониго это делается быстро. Я буду первым штаб-офицером, а ты — полным солдатом второй степени.

— Надеюсь, посмертно? Так вот, передай на тот конец, что загробные почести меня не устраивают. Я не люблю ни героизма, ни патриотизма — этим товарам грош цена в базарный день, они никогда не окупаются. Меняю звание солдата на штурм-группу, которая через пятнадцать минут войдёт в тоннель и переколбасит тех, кто сверлит нашу дверь!

— Думаешь, я этого не хочу?.. — вздохнув, понурился Pax. — Но спасатели не успеют просто физически.

— Тогда скажи что-нибудь для утешения — например, что мы спасли человечество. Мне будет приятно подохнуть с этой мыслью. Порадуй меня! Ведь не ради острых ощущений мы замуровались в склепе? Есть ли хоть какой-то эффект от нашего самопожертвования?

— Да. Сейчас начнётся война.

— Какая война? — обомлел Форт.

— Операция «Гром», захват Аламбука. Она давно планировалась. Войска уже стянуты. Мы дали сигнал, что у чёрных есть Диск, — значит, война законно обоснована.

— И ты молчал?!..

— Я намекал.

У Форта руки опустились. Как ни уворачивайся от судьбы, она тебя найдёт. Роль запала для массового побоища изначально была заложена в него — и теперь сыграна.

— Да, часы назад не ходят. Сделанного не вернёшь. Настал момент истины, чуешь? Давай взаимно исповедуемся и простим друг другу все обиды... Нет, я не успокоюсь, пока всё здесь не разнесу и не испорчу! Когда эта орава ввалится, управлять им будет нечем. Иначе зачем мы запирались? Для начала вырубим питание...

— Погоди, ничего не делай! Если крушить, то с умом, точечными взрывами. Сперва разберись в назначении приборов, а потом... у меня есть несколько зарядов.

— Я почти всё расшифровал, осталось чуть — и мы займёмся вдумчивым и трезво осмысленным вандализмом. Громить — национальный спорт федералов... Слушай, из этой мышеловки должен быть какой-то выход! хоть малейшая лазейка! Посмотри, а то я половины надписей не понимаю.

— Они на старом, довоенном языке. — Pax стал продвигаться вдоль обоймы запертых дверей, пока Форт изучал пульт. — Истина... да, у меня есть несколько вопросов. Почему закрылись щитовые двери и прибежали дистанты? как это у тебя получается? ещё какая-нибудь неизвестная мне вживлёнка?

— Ну вот, сразу начались намёки, подозрения... Брат землянин, ты много хочешь знать!

— А говоришь — исповедуемся... Я боялся за тебя — как ты выживешь без вливаний питательного раствора, — но вижу, голодовка тебе ничуть не повредила.

— Не будем заниматься допросом в условиях назревающего катаклизма. Слова насчёт исповеди беру обратно. Pax, у меня появилась идея на миллион бассов! — Форт стал уверенно передвигать какие-то ползунки на пульте.

— Не трогай приборы! — Впервые за всё время их знакомства Pax закричал; в новинку было и то, что он навёл на Форта бластер.

— Убери свою пушку.

— Ни к чему не прикасайся!!

— Успокойся и не делай необдуманных движений.

— Если ты ещё что-нибудь там включишь — я стреляю!

— И совершишь ужасную ошибку. Во-первых, стрелять надо не в голову. Во-вторых, даже при выстреле куда следует ты меня не убьёшь, а вот я тебя — убью, причём очень быстро.

— Отойди от пульта, — уже не столь громко продолжил Pax, не опуская, однако, нацеленного бластера. — Ты не смыслишь в этой технике.