Чарльз Шеффилд - Темнее дня

Она позаботилась о том, чтобы Сова смог в любое время пригласить ее на новое собрание независимо от того, где и когда оно состоится, после чего вернулась в свою квартиру. Там имелась надежная линия связи с Джеком Бестоном и станцией «Аргус», а Милли прямо сейчас хотела кое-что важное у Людоеда спросить и, возможно, сказать.

Системе потребовалось довольно долго время, чтобы его обнаружить, а затем Джек уставился на Милли с экрана в очевидном приступе зеленоглазого гнева.

— Каким дьяволом вы там занимались? Я по всему Ганимеду сообщений наоставлял, чтобы вы позвонили.

Людоед пребывал в самом что ни на есть скверном расположении духа. Милли это почему-то ободрило. Она решила, что в любом случае будет держать свои эмоции под контролем.

— Я не могу точно сказать, чем я занималась, — ответила она, — поскольку единственные люди здесь, которые что-то об этом знают, не говорят. Но судя по всему, несколько часов тому назад я чуть было не погибла.

Этому предполагалось шокировать Людоеда, и он был шокирован. Выражение его лица сразу же сменилось с гневного на участливое.

— Вы нападению подверглись?

— Если и подверглась, то об этом не поняла.

Для Людоеда этого было вполне достаточно. У него имелся самый минимальный интервал внимания ко всему, не связанному напрямую с проектом «Аргус».

— Итак, этот инцидент на вашу работу не повлиял, — сказал он. — Вы что-нибудь из-за сбоя Невода потеряли?

— Из-за какого сбоя Невода?

Глаза Джека из полураскрытых сделались широко распахнутыми.

— Да где вас, черт побери, последнюю половину суток носило? В альтернативной вселенной? Вся сеть Невода вырубилась на семь минут. Был сбой здесь, на Поясе, на Земле — везде.

— Когда это случилось? — Милли показалось, что она и впрямь пребывала в альтернативной вселенной — начиная с того момента, как голодной волчицей вторглась в комнату Великой Совы.

— Шесть часов тому назад. В два часа утра. Мы с тех пор кровавым потом исходили, пытаясь данные проекта восстановить.

Если сеть Невода вырубилась на семь минут в ранний утренний час, многие люди могли этого попросту не заметить. Но подобные детали для Людоеда мало что значили. Он уже говорил Милли о том, что станция «Аргус» работает круглосуточно.

— В два часа, Джек, я не работала. Но я и не спала. Я наблюдала за тем, как один человек самоубийство совершает. Он взял корабль и в Юпитер нырнул. Никто не смог его остановить.

— Понимаю. Крутое развлекалово. Что ж, тоже отдых. Но Милли, если из-за этой психованной банды Сети Головоломок вы там сидите и попусту время тратите, когда вы должны сигнал расшифровывать, я вас не поддержу. Работа должна делаться.

Таким образом Людоед подвел Милли, пусть даже куда скорее, чем ей хотелось, к настоящей причине ее звонка.

— Вот что, Джек Бестон. Хочу вам вопрос задать.

Это привлекло его внимание. Никто на станции Джеком Бестоном его не звал. Для немногих он был Джек, для остальных сэр. Он знал, что за глаза его зовут Людоедом, но ему было наплевать.

— Вопрос? Какой вопрос? — подозрительно спросил Джек.

— Почему вы проектом СЕТИ занимаетесь?

— Идиотский, безмозглый вопрос. У меня нет времени с вами в игрушки играть.

— Я бы хотела получить ответ. Вы большую часть своей взрослой жизни в проекте «Аргус» работаете. Что вы надеетесь из этого извлечь? Пусть это будет только одно желание. Какое оно?

Зеленые глаза сузились. Джек Бестон ничего не сказал.

— Желать можно было бы самых разных вещей, — продолжила Милли. — Свое собственное желание я знаю. Я знаю, почему я покинула Ганимед и присоединилась к вашему проекту на станции «Аргус». Даже если бы мы не нашли сигнал — а я не уверена, что ожидала когда-либо его найти, — я наслаждалась интеллектуальным вызовом. А если бы мы все-таки нашли сигнал, это привело бы к самому потрясающему открытию в истории человечества. Открытию не менее великому, чем открытие огня или усвоение методов сельского хозяйства.

Джек Бестон открыл рот, чтобы заговорить, но не издал ни звука.

А Милли продолжила:

— И мы действительно нашли сигнал. — Припоминая момент убежденности, когда ей стало ясно, что «там что-то есть», она снова почувствовала мурашки на спине. — В первые дни после регистрации мне показалось, что главное мы проделали. Я подумала, что самая тяжелая работа закончена. Но я ошибалась, верно?

Джек кивнул.

— Регистрация лишь призывает к терпению. Самая трудная часть — интерпретация, понимание внеземного, чуждого разума.

— Вы об этом знали. Возможно, вы всегда об этом знали. Но я не знала. Теперь регистрация пройдена — а также и подтверждение. Осталась только интерпретация. Когда мы занимались регистрацией, вполне разумно было предпринимать параллельные усилия — даже соревновательные усилия. Не происходило никакого дублирования, поскольку мы проделывали обзор всего неба, а Филип вложил деньги в целевой поиск.

Но теперь мы уже все это прошли. У нас есть сигнал. Осмысление его и достижение той точки, когда мы сможем на него ответить, потребует чудовищно масштабных усилий. Работы хватит для всех, причем на многие и многие годы. Совместной работы, не соревновательной. Я знаю, сотрудничество — новая для вас идея, а потому вот вам мой вопрос: вы трудитесь днем и ночью, потому что хотите оказаться способны прочесть послание со звезд? Или Джек Бестон главным образом работает за тем, чтобы победить Филипа Бестона и тем самым доказать, что он лучше своего братца-ублюдка?

На лице Джека ровным счетом ничего не отразилось.

— Мне следовало прислушаться к Ханне Краусс, — сказал он. — Она сказала, что с вами будут проблемы. Она была права.

— Проблемы возникли из-за того, что я спросила вас, чего вы хотите от жизни?

— Чего я хочу, не ваше дело. Вы уволены, Милли Ву. Ноги вашей больше на станции «Аргус» не будет.

— Вот это правильно. Избавляйтесь от всех, кто пытается повернуть вас лицом к правде. Вы думаете, мне интересно, где я живу или на кого работаю? — Милли уже чувствовала свою эмоциональную заряженность несмотря на твердое намерение этого избежать. — То, чего мы пытаемся добиться, и люди, с которыми мы работаем — вот что имеет значение. Я скучаю по Ханне, скучаю по Саймону Биттерсу, Лотте Дейнс и Арнольду Рудольфу. Бог мой, я даже по вам скучаю. Только не спрашивайте меня, почему. Но то, что мы пытаемся сделать, куда важнее любых личных чувств. И наша работа продолжится независимо от того, где буду я или где будете вы. Она будет продолжаться, даже если мы оба умрем.

Джек молча на нее глазел.

— Это верно. Потребности проекта превосходят потребности любого отдельного индивида.