Евгений Брандис - Незримый мост

— Что за река, папаша? — спросил я. Немного не подумал.

— Волга, мамаша, — сказал дед укоризненно.

— Не узнал, — пробормотал я, краснея.

— Долго сидел-то? — спросил дед, посмотрев на мой чемодан и ватник.

— Где сидел? — не понял я.

— Известно где, — сказал дед, прищуриваясь.

— Три года, — сказал я, чтобы не обмануть его ожиданий.

— За какие дела?

— Трактор утопил колхозный.

— Бывает, — сказал дед. — Вытащили трактор-то?

— Нет, — сказал я. — Там глубина большая. Это на Черном море было.

— А теперь куда подался? — спросил дотошный дед.

— В Верхние Петушки.

— Поклонись там Ваське Смирному. Скажи, Тимофей, мол, кланялся. Агрегат работает исправно.

Оказывается, Фомич был известной личностью. В этом я убедился, когда дошел до исполкома. Там была Доска почета. В правом верхнем углу находилось фото товарища Смирного. Было написано, что он передовой механизатор и рационализатор. Ну, это меня не удивило.

Напротив исполкома, на здании Дворца культуры тоже висела доска. Только другого содержания: «Они позорят наш район». В том же правом верхнем углу я снова увидел портрет Фомича. Абсолютно такой же. Наверное, с одного негатива печатали. Здесь было указано, что товарищ Смирный занимается изготовлением самогонных аппаратов. Остальные его соседи по доске были просто алкоголики. Фактически его жертвы.

Как видно, доски вывешивали разные организации. И не слишком согласованно. Фомич на фотографии выглядел очень благообразно. На вид ему было лет пятьдесят. Прическа его напоминала маленькую плантацию по выращиванию волос.

Мне прямо жутко захотелось увидеть такого многогранного человека, и я поспешил к автобусу. Старичок, который меня предупреждал о посадке, хорошо знал местные условия. Никто не ехал просто так, без ничего. Все чего-то везли. Колеса для мотоцикла, стиральную машину, клетку с канарейкой, два телевизора и резиновый шланг для поливки. Это не считая моего пирометра.

Автобус подрулил к остановке. Шофер высунулся из окошка и закричал:

— Машину мне не переверните!

Но его уже никто не слушал. Два мужика со стиральной машиной наперевес, набрав скорость, понеслись к автобусу. По дороге они зацепили шланг и в результате промахнулись мимо двери, и на боку автобуса образовалась вмятина.

— Я сейчас выйду! — пообещал шофер.

Все молча отталкивались друг от друга руками. Это напоминало плавание в вязкой среде. Я прижал пирометр к груди и давил им на мешок, который волокла на спине какая-то бабка.

— Тихо ты! У меня там сервиз! — заорала бабка. И все сразу начали орать, у кого что в мешках. Абсолютно все предметы почему-то были бьющимися.

— Осторожно! — завопил и я. — Пирометр взведен! Он от сотрясения взрывается! — И я потряс в воздухе пирометром.

Вокруг моментально образовался вакуум. Я прошел в автобус и сел. А остальные продолжили свои попытки. Наконец шоферу это надоело, и он тронул с места. Стиральную машину успели к этому моменту впихнуть только наполовину. А шланга лишь небольшой кусочек. Шланг размотался и потянулся за автобусом, как кнут. Один из владельцев стиральной машины бежал рядом с дверями и все пытался продвинуть ее внутрь. Но это ему плохо удавалось.

Канарейка от ужаса запела песню. Ей чуть голову не открутили на нервной почве.

Километров сорок еще ругались, но потом успокоились. На мой пирометр смотрели с уважением и прислушивались, не тикает ли внутри.

Наконец я сошел у какого-то моста.

Рядом с мостом была пристань. На ней ждали катера. Как мне объяснили, ждали со вчерашнего вечера. Уверенность, что катер все-таки придет, меня воодушевила.

Катер действительно пришел. Но только на следующее утро.

Ночь мы провели у костра. Хорошо, что среди ожидающих были туристы. Они растянули палатки, и мы прекрасно переночевали. Утром меня покормили тушенкой.

Я спросил, нет ли здесь жителей Петушков.

— Это каких Петушков? — уточнила девушка с велосипедом, которая вечером у костра пела народную песню. — У нас Петушков много. Нижние Петушки, Верхние Петушки, Кривые Петушки и Ясные Петушки.

Я сказал, что Верхние. И добавил, что к товарищу Смирному.

— К дяде Васе? — обрадовалась девушка. Потом она подозрительно на меня посмотрела и спросила, не из милиции ли я. Я сказал — нет. Девушка посмотрела еще подозрительнее и осведомилась, уж не за аппаратом ли?

— Он их уже не делает. Через эти аппараты его от науки отрывают. Несознательные у нас люди!

Как видно, научные подвиги Фомича тоже были достаточно хорошо известны. Девушка сообщила, что Смирный соорудил из телевизионной трубки какой-то прибор. И облучает вымя колхозным коровам. Удои от этого очень выросли. В общем, интеллектуальные интересы Фомича были разнообразны.

Часа два мы плыли на катере мимо разнообразных Петушков и других населенных мест. Природа была первозданная. Воздух стерильно чист. Люди были суровые, привыкшие к трудностям. Полеводы, животноводы, сельская интеллигенция.

Раньше было такое понятие — «смычка города и деревни». Так вот, я эту смычку осуществлял. Меня попросили подробнее рассказать о пирометре. Я увлекся и незаметно перешел на элементарные частицы. А потом рассказал про лазер. Когерентное излучение и так далее.

— А что, сынок, энтим лазером сено можно косить? — спросила одна бабка.

— В принципе можно, — сказал я. — Но не рационально. Это все равно, что фотоаппаратом забивать гвозди.

В общем, когда мы добрались до Верхних Петушков, пассажиры уже имели представление о физике. Не знаю, как это там у них преломилось. Наверное, своеобразно. Ну, а я, в свою очередь, получил понятие о пахоте, севе, дойке и прочих вещах.

Наконец катер ткнулся носом, на котором висела автомобильная покрышка, в гостеприимную пристань Верхних Петушков.

Глава 6. Знакомлюсь с Фомичом

— А где село? — спросил я у девушки с велосипедом.

Она вызвалась меня проводить.

— Да вот же, — показала она. На пригорке располагались пять домиков. Причем совершенно хаотично. Вниз к реке вела тропинка. Лаяли собаки. Кричали петухи. Короче говоря, не было похоже, что это центр мировой науки.

— Вон дяди Васи дом, — махнула рукой девушка. На трубе этого дома было укреплено какое-то сооружение из толстой проволоки.

— Магнитная ловушка, — пояснила девушка.

— Понятно, — пробормотал я. Если этот Фомич получает в своей печке плазму, я брошу физику. Так я подумал.

Я подошел к жилищу и постучал в окошко. На стук из-за занавески высунулась голова. Я сразу ее узнал. Похуже, чем на Доске почета, но зато абсолютно живая. Василий Фомич сделал испуганные глаза и отрицательно замотал головой.