Юрий Петухов - Вторжение из ада

— Поймут! — обрубил Иван.

Конечно, его могут обвинить и в варварстве, и черт-те в чем, разумеется, все это выглядит странно и страшно. Но когда-нибудь оно начнется — не убежать, не спрятаться, не вымолить пощады. Так пусть начнется с этого поединка… если он вообще будет, пусть все увидят. Они еще не осознали до конца, что ждет Землю, они сидят, улыбаются, перешучиваются. Так пусть они увидят то, что видел он много лет назад.

Много? Нет, не так уж и много прошло, считанные годы, а вместилось в них — несколько жизней. Да разве об этом расскажешь!

Иван встал.

— Прошу внимания, — начал он, поднимая руку. Можно было бы обойтись и без вступлений. Но сейчас он не мог молчать. — Три года назад я вернулся из Системы. Господь Бог даровал мне жизнь — я возвратился оттуда, откуда не возвращаются, из Иной Вселенной. Я видел своими глазами обитателей этого мира, говорил с ними, дрался, убегал от них, не понимая нечеловеческой жестокости Системы. Мне открылось многое. Но самое страшное- готовящееся Вторжение на Землю. Они не верили, что я когда-нибудь вернусь, они вообще не принимали меня всерьез — я для них был амебой, существом низшей космической расы, отставшей от них на миллионы лет… и поэтому от меня ничего не скрывали. Я видел армады боевых звездолетов, гигантские инкубаторы, в которых выращивали воинов, видел их сказочную технику, их вооружение… такого у нас не будет, нечего и надеяться. Но главное, сроки — они не скрывали, что Вторжение готовится, что оно вот-вот начнется. Я вырвался из жуткого мира негуманоидов. У меня не было ни одного шанса на спасение. И все же я вернулся на Землю. На восстановление ушло полгода.

Почти столько же я бился в кабинеты, просиживал в приемных — я молил, грозил, объяснял, доказывал… Мне не верили. М еня принимали за сумасшедшего, а кое-кто способствовал упрочению этого образа. Вы понимаете, кого я имею ввиду. Но теперь многое переменилось. Еще неделю назад не было ни в одном из нас уверенности… — Иван медленно обвел глазами собравшихся, ища душевного отклика, сопереживания и веры, — не было уверенности, что мы уцелеем в битве за Землю, в битве не с самим вторгшимся иновселенским агрессором, а только лишь его агентурой на наших планетах. Сегодня мы взяли верх. Мы сильны как никогда. Впервые в истории человечества. Вы помните, что перед нашествиями самых разных орд губили нас не столько они, сколько наша же разобщенность, усобицы, распри. Так было. Но так больше не будет!

Мы едины перед лицом внешней угрозы! Федерация готова к отпору! Враг сильнее нас. Но мы стоим на своей земле, уходить нам некуда! — Иван опустил глаза. Слишком уж много пафоса, надо проще, здесь собрались не болтуны трибунные, а люди дела, люди, не испугавшиеся встать за Россию, за все остальные земли. Они и так все понимают. — Короче, настало время поглядеть нам с вами на тех, кто придет сюда с мечом. Вы знаете, мы захватили шлюп с иновселенского корабля-наблюдателя, шлюп с негуманоидом — обычным нои-ном, каких в Системе сотни миллионов. Сейчас вы увидите его!

Слева от сидящих, за защитными полями, прямо из помоста, с гнетущей неспешностью начал расти мутный кокон. Когда он поднялся на высоту двух с половиной метров, застыл и прекратил вращение, оболочка исчезла, будто опала вниз, закрывая дыру, из которой кокон вышел.

И открылся взорам сидящих кряжистый широкоплечий двуногий монстр с ниспадающими на спину поблескивающими пластинами, с чешуйчатым телом.

Негу-маноид казался неживым, будто возникла на арене каменная, уродливая статуя, выставленная на обозрение. Огромные корявые руки свисали вниз двумя молотами. Ноги были скорее похожи на лапы ящера — на них не было обуви, толстые морщинистые пальцы заканчивались устрашающими огромными когтями, три торчали вперед, а один, как у птиц, назад. Короткие, чуть выше бугристых колен штаны из черного пластика почти сливались с блестящей чешуей, переходящей в пластины. Грудь была скрыта под таким же темным комбинезоном с короткими, выше локтей руками. Шеи вообще не было, шевелящиеся пластино-жвалы нависали на вздымающуюся грудь. Но самое страшное впечатление производили глаза. Их было три, и под внешней бесстрастностью суженных трехгранных зрачков, застывших будто осколки стекла, таилась чудовищная, непостижимая, нелюдская злоба, переходящая в ненависть. В эти глаза невозможно было смотреть.

— Хоро-ош, — протянул еле слышно Глеб Сизов.

— Его надо было показать всем, — отозвался Дил Бронкс, — пусть видят!

— Покажем, — тихо отозвался Иван. — Но всем не удастся, ты забыл — Космоцентр Видеоинформа взорвали, у нас только спецсвязь да местные системы видения. Покажем… и дай Бог, чтобы они сами не показались землянам!

Застывшее изваяние вдруг ожило, чуть присело на расставленных толстенных ножищах, вытянуло вперед лапы, словно ожидая нападения, еще сильнее вжало в плечи уродливую массивную голову. Негуманоид почувствовал опасность, угрозу, исходяпкто с другого конца ринга-арены.

— Вот такой гад, — шепнул Иван Глебу, — разодрал обшивку моей капсулы, голыми лапами разодрал и вперся внутрь!

— Десантной капсулы?!

— Нет, тогда у меня была прогулочная. Но и она не из картона! Они выходят в пространство без скафов. Они несокрушимы и неуязвимы… Но я бил их, Глеб, понимаешь, бил! Надо только подавить в себе страх!

Глеб Сизов сам сидел каменной застывшей куклой, будто оцепенение, ужас Сковали его намертво. Он был бледен и напряжен. Бледны и напряжены были все сидящие. Одно дело рассказы да описания, другое — когда вот он, рядом, непостижимо чужой, отталкивающий… и не зверь, и не человек. Монстр Иной Вселенной!

С правой стороны, так же как и первый, начал вдруг вырастать из помоста еще один вращающийся кокон. Именно он и насторожил негуманоида, на него уставились все три злобных глаза.

— Мы должны это видеть! — громко и жестко сказал Иван. — Должны! С одной стороны обычный, рядовой воин Системы — усталый, голодный, оторванный от своих и растерянный. С другой — самый сильный, могучий, ловкий человек Земли, которому нет равных, который своей мощью в десятки раз превосходит любого могучего бойца…

— Не человек, — тихо вставил Глеб, — а зверочеловек, гибрид.

Иван покачал головой, но в спор вступать не стал.

— Смотрите!

И тут сидящие зароптали:

— Это уж слишком!

— Мы не в Колизее! Еще нам боев гладиаторских не хватало!

— Нельзя! Нельзя допустить этого!

— Остановите…

— Нет!!! — оборвал всех Иван. — Вы должны смотреть! Вот он!

Кокон спал. И все разом стихли.

В правом углу ринга-арены стоял сам Верховный, Председатель Комитета Спасения… сходство было разительное, невероятное. Но все же это был не он — мимолетный единый вздох облегчения прокатился над креслами — не он, лицо его, глаза его, лоб, подбородок почти его, но выше, крупнее, мощнее.