Анна Зегерс - Предания о неземных пришельцах (Сборник)

Инстинктивно он чувствовал, что совершает еще одну ошибку, но в этот момент для него было важнее состояние гнева, так как оно будило в нем безграничную энергию, давало ему силы.

Он прорвал пустоту, окутывающую его, и вновь обрел свое тело. Он лежал в овальном помещении, перед ним в светлой дымке пульсировало сверкающее пятно. Резким движением он встал на ноги.

— А ты кто такой? Какое ты имеешь право решать мою участь: казнить или миловать? — заорал он прямо в восьмигранник. Я человек, а ты кто?

— Я не являюсь отдельным существом, как ты. Я есть сумма многих интеллектов неизвестной тебе планеты. Смерть разумна, если служит на пользу интеллекта. Твоя смерть полезна, потому что устраняет угрозу нашим исследованиям.

Филер стоял как громом пораженный.

Незнакомец, кто бы он ни был, разговаривал, используя одному ему известную логику. Он понял их, признал их логические посылки и чувствовал себя виноватым в том, что способствовал неправильному выводу. Ведь он действительно ворвался сюда силой.

— Подожди! — закричал Филер. — Прежде чем я умру, я хочу спросить.

— Спрашивай.

— Откуда ты и с какой целью ведешь свои исследования?

— В твоей памяти нет данных о нашем солнце. Оно тебе неизвестно. Название тебе ничего не скажет. С помощью адаптеров, как вот этот, мы исследуем бесконечный космос и ищем разумные существа.

— Разве ты не заметил, что в этой системе есть подобные существа? Мы тебя вызывали. Почему ты не отвечал? Все было бы тогда по-другому.

— Я регистрировал твои сигналы. Но отсутствовала основа для понимания, потому что код невозможно было сразу расшифровать. Лишь теперь я установил с тобой контакт. Но ты еще не достиг первой ступени разума. И потому адаптер отправится дальше.

— Значит, ты не считаешь меня разумным? — спросил Филер.

Потребовалась длительная пауза, прежде чем «Разумные» дали ответ. У них не было однозначной оценки для его действий. Они беседовали с неизвестным существом и обменивались информацией. Этот незнакомец, очевидно, был частью большого сообщества и пользовался вспомогательными средствами, изготовленными искусственным путем. Но где доказательства его разумности? Разве его поступки не продиктованы в огромной степени инстинктами и безрассудством? Применение силы и агрессивные эмоции являлись до сих пор единственным критерием оценки разумности живого существа.

— Нет, — наконец последовал ответ.

— Потому что я проник в адаптер путем насилия?

— Да.

— Ты мыслишь односторонне, слишком абстрактно и не даешь себе труда поразмыслить. Мир состоит не только из белого и черного. Между ними существует множество оттенков. Я лишь один человек, один из многих миллиардов. Мы, как отдельные существа, несовершенны. Мы только учимся совершенству. Война, разрушение и насилие были постоянными явлениями нашей истории, но мы их преодолели. — Филер теперь совершенно успокоился. — Но не один-единственный человек составляет земную цивилизацию, а все мы вместе. Почему ты не установишь контакт со всем человечеством в целом? Ты задаешь вопросы о разуме и хочешь быть моим наставником и судьей. При том ты сам надменный эгоцентрик. Докажи мне сначала, что ты сам разумен, прежде чем экзаменовать меня!

Ответы и вопросы незнакомца удивили их. Цивилизация несет в себе все недостатки своих членов. И если один несовершенен и слаб, то и вся цивилизация с изъяном. Как же сможет она потом, объединившись в замкнутую систему, влиять на отдельные ее части? Этот «человек», как он себя именует, показался им противоречивее всего, что они до сих пор знали. Его обвинение не обидело их. Он был полностью в их власти.

— Готов ли ты принять смерть?

Филер медлил. Вопрос был не о неизбежном, а о принципе. Жизнь — самое ценное, чем обладает человек, если он живет правильно. Не только для себя, а в интересах всех остальных. Разве его смерть принесет всем пользу? Разве этим он послужит человечеству? Он не был уверен, но все-таки должен был решиться и показать этим чужакам, что такое человек.

— Если необходимо — да.

— А когда это необходимо?

— Если в результате установится доверие между тобой и моей родиной, то я пожертвую жизнью, поскольку я виновен.

Была ли эта позиция живого существа главной чертой незнакомой им цивилизации? «Разумные» убедились в том, что отметили еще в начале контакта. Это существо могло действовать нелогично и зависело от своих эмоций, но оно было в состоянии учиться и познавать. Подобный синтез был им чужд, однако они приняли его к сведению.

Удивляло го, что существо было эгоистично в смысле чувств, но не по отношению к своему обществу.

Может быть, есть разум, отличный от их разума? Надо его исследовать.

В это мгновение они почувствовали сильные помехи в канале связи. Он был деформирован полем тяготения, вероятно, из-за гравитационных колебаний системы, которая находилась на дуге, ведущей к адаптеру. Канал был поврежден. Им надо было срочно возвращаться…

— …отправлю тебя к…

Излучение октаэдра замерцало. Голос в глубине его стал тихим и прерывистым.

— Нет. Подожди! — закричал Филер. У меня к тебе еще много вопросов.

— Не воз… связь… энергия…

— Ты вернешься?

— Если анализ… разумное…

Пятно перед ним превратилось в точку и погасло. Наступила полная темнота.

Беспокойство Гарбора росло с каждой минутой. Уже два часа прошло с тех пор, как Филер вышел из корабля и в течение часа находился внутри незнакомого объекта, не подавая никаких признаков жизни.

Ничего не происходило.

Гарбор пребывал в нерешительности. Может, ему увеличить скорость и покинуть зону, чтобы достичь места, откуда возможна радиосвязь? Он известил бы Землю и вернулся назад. Он просчитал все снова. Или все же подождать? Или поспешить на помощь Филеру? Он не знал, что делать. Гарбор был просто не в состоянии оценить происходящее и понять, что важнее. Все это было для него слишком сложно. Любое решение влекло за собой сотню вариантов, так что он совсем запутался.

Когда капсула Филера показалась на оптических приборах, он не сразу почувствовал облегчение. Слишком сильно было душевное потрясение. Время, пока Филер пристыковался и вошел в корабль, показалось ему вечностью.

Филер вошел в кабину управления корабля совершенно обессиленным. Но он знал, как жаждет Гарбор подробностей, и был так переполнен случившимся, что, несмотря на слабость, рассказывал обо всем с энтузиазмом.

— Нет, я не знаю, как там все функционирует. Этот голос, он был просто во мне. Я никого не видел. Наверное, корабль служил для связи их планеты с внеземным… мне не совсем ясно. Потом они внезапно улетели, потому что были какие-то неполадки… Не знаю…