Артур Кларк - Космическая одиссея: Научн.-фантаст. трилогия

Пальцы Флойда дрожали — иногда ему казалось, что правая рука отказывается повиноваться, — когда он бережно снял открытку и сунул ее в карман. Эта открытка будет, пожалуй, единственным напоминанием о семье, когда он поднимется на борт «Юниверс».

— Двадцать пять дней — мы и глазом не успеем моргнуть, как ты вернешься, — заметил Джерри. — А правда, что с вами летит Дмитрий?

— Этот казак! — фыркнул Джордж. — Я дирижировал его Второй симфонией еще в 2022 году.

— Это когда первую скрипку стошнило при исполнении ларго?!

— Нет, тогда исполняли Малера, а не Михайловича.

К тому же вступили духовые инструменты, так что никто не заметил — если не считать беднягу, игравшего на трубе, — ему пришлось на другой же день продать свой инструмент.

— Ведь сочиняешь!

— Конечно. Ладно, передай старому прохвосту мои — лучшие пожелания и спроси, не забыл ли он того вечера в Вене. А кто еще летит с вами?

— Ходят разные слухи о несчастных, которых завербовали против их воли, — заметил Джерри задумчиво.

— Уверяю Вас, это немыслимое преувеличение. Каждый член экипажа отобран сэром Лоуренсом; определяющими были интеллект, обаяние, красота, искра божия или другое достоинство.

— А хоть одно из этих прекрасных качеств свидетельствует о твоей незаменимости?

— Коль скоро заговорили на эту тему — нам всем пришлось подписать невеселое обязательство, снимающее с Космических линий Тсунга всякую ответственность. В пакете документов, между прочим, содержится и оно.

— А нам удастся что-нибудь по нему получить? — поинтересовался Джордж с надеждой в голосе.

— Ничего — мои адвокаты утверждают, что в нем предусмотрено абсолютно все. Тсунг обязуется доставить меня к комете Галлея и обратно, обеспечить питанием, водой, воздухом и каютой с прекрасным обзором.

— А что требуется от тебя?

— После возвращения я должен всячески рекламировать подобные полеты, выступить по телевидению, написать несколько статей — это очень немного за столь редкостную возможность. Ах да, во время путешествия я обязан развлекать остальных пассажиров. Впрочем, как и они меня.

— И каким же образом? Петь и танцевать?

— Постараюсь увлечь избранное общество отрывками из своих воспоминаний. Хотя вряд ли сумею составить конкуренцию профессионалам. Ведь среди пассажиров будет Эва Мерлин.

— Неужели? Как это они сумели выманить ее из кельи на Парк-авеню?

— Трудно поверить! Ведь ей уже за сто… о-о, извини меня, Хейвуд.

— Бросьте, ей семьдесят лет, ну, плюс-минус пять.

— Какой там минус! Когда «Наполеон» вышел на экраны, я был еще ребенком.

Все замолчали, охваченные воспоминаниями об этом знаменитом фильме. Хотя некоторые критики считали верхом ее артистической карьеры роль Скарлетт О’Хары, зрители все-таки отождествляли Эву Мерлин (или Эвелин Майлз, родившуюся в Кардиффе, Южный Уэльс) с Джозефиной. Противоречивая эпопея Дэвида Гриффина, около полувека назад захватившая весь мир, привела, в восторг французов и вызвала ярость англичан — хотя сейчас и те и другие не отрицали, что артистическое воображение Гриффина временами выходило за пределы исторической достоверности, особенно роскошно поставленная заключительная сцена — коронация императора в Вестминстерском аббатстве.

— В таком случае сэру Лоуренсу здорово повезло, — задумчиво произнес Джордж.

— Пожалуй, здесь и моя заслуга. Ее отец был астрономом и одно время работал у меня, а она всегда проявляла интерес к науке. Так что видеопереговоры вел я.

Хейвуд Флойд умолчал о том, что, подобно значительной части населения планеты, он влюбился в Эву в тот же миг, как только ее лицо появилось на экране.

— Разумеется, — продолжал он, — сэр Лоуренс с радостью согласился, но сначала мне пришлось убедить его, что Эва действительно проявляет интерес к астрономии. В противном случае, по мнению сэра Лоуренса, у пассажиров отсутствует общность интересов, а это не способствует атмосфере дружбы и доверия.

— Чуть не забыл, — произнес Джордж, извлекая из-за спины небольшой пакет, который он не слишком удачно пытался спрятать от Флойда. — Тут маленький подарок.

— Можно посмотреть что внутри?

— Как ты считаешь, разрешим? — Джерри озабоченно глянул на Джорджа.

— В таком случае, у меня просто нет выбора, — заявил Флойд, развязал яркую зеленую ленту и развернул бумагу.

Там оказалась картина в красивой рамке. И хотя Флойд был не очень искушен в живописи, он узнал ее; действительно, кто, увидев однажды, мог забыть такое?

Наспех сколоченный плот, вздыбившийся на крутых волнах, был переполнен полуодетыми жертвами кораблекрушения; одни сидели, уже смирившись с гибелью, другие отчаянно размахивали руками, стараясь привлечь внимание судна на горизонте. Внизу имелась надпись:

ПЛОТ «МЕДУЗЫ»

(Теодор Жерико, 1791–1824)

А еще ниже Джордж и Джерри приписали от себя: «Быть там — уже приятно».

— Вы — неисправимые негодяи, но я люблю вас обоих, — сказал Флойд, обнимая друзей.

«ВНИМАНИЕ!» засветился экран на грудной панели у Арчи; настало время отправляться в дорогу.

Друзья Флойда вышли из каюты. Их молчание было красноречивее любых слов.

В последний раз Хейвуд Флойд обвел взглядом маленькое помещение, где прошла почти половина жизни. И тут он вспомнил слова из заключительной строфы:

«И мы снова уходим, забыв обо всем».

8. Звездный флот

Сэр Лоуренс Тсунг не был сентиментален; будучи космополитом, он относился к патриотизму не слишком серьезно — правда, когда-то давно, еще студентом, он носил косичку из искусственных волос, модную в годы Третьей культурной революции. Однако гибель космического корабля, свидетелем которой он стал в планетарии, глубоко тронула его. Он решил сосредоточить все свое колоссальное влияние и недюжинную энергию на одолении космического пространства.

Вскоре сэр Лоуренс совершил несколько воскресных полетов на Луну и назначил своего предпоследнего сына Чарлза (который обошелся ему в тридцать два миллиона солей) вице-президентом компании «Тсунг астрофрахт». У новой корпорации было всего лишь два космических корабля на ракетной тяге, работавшей на водороде. Эти небольшие корабли запускались с катапульты; их масса без груза составляла менее тысячи тонн. Еще немного — и они безнадежно устареют, а пока позволят Чарлзу накопить опыт, который, по мнению сэра Лоуренса, окажется бесценным в будущем. Он не сомневался в этом, ибо мир стоял на пороге истинно Космической эры.