Час урагана - Песах Амнуэль
— То же самое говорили те, кто работал над атомной бомбой, — сказала Тамара Евсеевна.
— Примерно так… Я их хорошо понимаю! Ты не представляешь, какой это наркотик — интересная проблема, особенно если знаешь, что, кроме тебя, никто не в силах ее решить…
Аркадий помолчал, будто вспоминая те блаженные дни, когда в мире не существовало ничего, кроме потрясающей задачи, для которой лишь он один мог придумать решение.
— Я не знаю, где находились люди, с которыми я общался. — продолжал он, вздохнув. — Может, в Париже. Может, в Нью-Йорке. Или в Абу-Даби. Может, везде. В принципе я мог это выяснить — есть методы… Но я понимал уже, что, если ввяжусь в это, то на следующий же день… А так, может, все-таки поживу еще…
— Аркаша, — сказала Тамара Евсеевна, положив ладонь на голову сына, — почему ты так… Нужно все-таки сообщить. Там опытные люди. Защитят.
Она и сама не верила в то, что говорила. Защитят, как же. Сначала будут тягать по кабинетам и выбивать показания, а потом навесят на Аркадия всех собак, в том числе и собственных, непойманных. Но если другого выхода нет? Другого выхода Тамара Евсеевна действительно не видела и готова была сама сейчас же набрать номер. Если бы она его знала.
— Защитят, — хмыкнул Аркадий. — Догонят и еще раз защитят. И вообще, мать, если бы ты не влезла…
Он не закончил фразу, поднялся и пошел из кухни.
— Я налила свежий чай, — сказала вслед Тамара Евсеевна, но Аркадий не ответил. Ушел в свою комнату, и в замочной скважине щелкнул ключ.
Никогда прежде сын не запирался. Тамаре Евсеевне показалось в тот момент, что это ее заперли в клетке, из которой нет выхода.
Она поняла, что хотел сказать сын последней фразой. Если бы она не влезла в эту историю, Аркадию не грозила бы сейчас смертельная опасность.
Неправда. Он совсем наивный мальчик — ее сын. Взрослый, но все равно ребенок. Сам же сказал про Ахмедовы намеки, сам утверждал, что в покое его не оставили бы. Если бы она не влезла, игра продолжалась бы Бог знает сколько времени, и Аркадий увяз бы еще глубже, так, что точно не было бы никакого выхода. Она вовремя вмешалась. Дала понять. Теперь они — кто бы это ни был — знают, что Аркашу есть кому защитить.
Тамара Евсеевна не подумала, что защищать теперь нужно и ее. Значит, и опасность стала вдвое больше.
Глава тринадцатая
Электричка приближалась так быстро, что Таня подумала: проскочит, машинист и не подумает тормозить на этом всеми забытом полустанке. Но буквально в трех десятках метров от платформы поезд будто врезался в вязкую преграду, тормоза завизжали, и головной вагон остановился точно у переднего края платформы. Двери раскрылись секунд на десять — только чтобы женщины успели вскочить в тамбур.
В вагонах было пусто. Тамара Евсеевна внимательно оглядела всех, кто сидел на скамьях: старушка смотрела в окно, две девушки о чем-то тихо переговаривались, пожилой мужчина спал, голова его болталась в такт перестуку колес.
Сели поближе к двери, здесь можно было разговаривать так, чтобы не быть услышанными.
— Когда приедем в Москву, — сказала Тамара Евсеевна, — ты иди к Свете и жди моего звонка.
— А вы? — нахмурилась Таня. — Вас ищет Жилин. Ну, этот следователь. После того, что вы сказали… Их нужно найти.
— Ага. Сначала они найдут меня. Сына я не спасла, так хоть сама…
Таня отвернулась. Она не понимала сейчас эту женщину. Совершенно очевидно, что Тамара считает себя косвенной виновницей смерти сына — не влезла бы, и все, может, обошлось бы… Скорее всего — нет, судя по словам того же Аркадия, но она считает так. Пусть. Но теперь? Нормальная мать, тем более такая, как Тамара, после смерти сына просто потеряла бы вкус к жизни. Единственной ее целью было бы — найти этих сволочей и самой придушить… Или пристрелить… Или хотя бы сидеть в зале суда, когда будут оглашать смертный приговор. Не убегать она должна была после опознания, а требовать, что милиция не теряла ни секунды. И все рассказать. И настаивать, и торопить.
Почему Тамара сбежала? И почему не хочет даже сейчас идти к Жилину? Боится за свою жизнь? Что-то здесь не…
— Тамара Евсеевна, — сказала Таня, уже догадавшись, но еще не вполне осознав свою догадку, — вам нужен компьютер с выходом в Интернет?
Тамара Евсеевна резко повернулась и посмотрела Тане в лицо.
— Почему ты спрашиваешь? — требовательно сказала она. — Что тебе говорил следователь?
— Об этом ничего, — пробормотала Таня. — Да он вообще ничего не знает… Но если вы хотите что-то там сделать… У меня остались знакомые в одной фирме… У них наверняка есть Интернет, и я могу…
— Спасибо, девочка, — улыбнулась Тамара Евсеевна. — Спасибо, но не нужно. Почему я должна подставлять твоих знакомых? Я вообще никого не хочу подставлять. Сделай, пожалуйста, как я прошу: отправляйся к Свете и жди моего звонка. Когда я дам о себе знать, сразу же свяжешься со следователем, договорись о встрече там, где я скажу. Хорошо?
— А если…
— Не бойся, больше не исчезну. Сидя на даче, я кое-что для себя решила. Все будет в порядке, Танюша.
Неожиданное обращение убедило Таню больше, чем твердые интонации в голосе Тамары Евсеевны.
— Хорошо, — согласилась она. — Но лучше мне пойти с вами.
— Нет, — отрезала Тамара Евсеевна. — И хватит об этом.
Она отвернулась к окну и долго молчала. Поезд не был скорым и останавливался буквально возле каждого столба. Сначала вышла старушка, потом проснулся и, цепляясь за скобы, выполз из вагона мужчина. На какой-то станции, названия которой Таня не расслышала, вошел и сел в дальнем конце вагона молодой бугай. Наконец показались коробки Бирюлева, поезд стал еще чаще останавливаться, а вагон заполнился почти наполовину.
— Через пять минут приедем, — сказала Тамара Евсеевна. — Ты все запомнила? Едешь к Свете, никуда вы выходишь и ждешь.
— Хорошо, — покорно согласилась Таня, понимая, что все равно не может предложить ничего, кроме разговора с Жилиным, а звонить следователю Тамара Евсеевна не станет. Не из страха за свою жизнь, конечно. Такие
