А. Бертрам Чандлер - Гаммельнская чума (авторский сборник)

На мой вкус, это было слишком заумно. Кемп, Ларсен и Хилл в один голос уверяли меня, что это не так. Кроме того, это было слишком дорого, и мне было даже не с кем посоветоваться по всем этим вопросам. К тому времени, как “Леди Удача” была готова к старту, сто тысяч долларов Алана растаяли, как снег на солнышке, а вместе с ними — и жалованье, которое мы вчетвером получали на “Гончей Приграничья”.

Мечты ничего не стоят — или почти ничего. Но когда вы пытаетесь претворить их в реальность, то узнаете их истинную цену.

Забастовка наконец закончилась — любая забастовка непременно заканчивается. “Гончая Приграничья”, загрузившись всем необходимым, улетела в Приграничье, унося с собой наших старых товарищей и тех, кто занял наше место. О’Хара со своими людьми улетел на “Вальсирующей Матильде” — одном из многочисленных транспортов, принадлежавших “Линии Полуночников”, на Зеландию, сделав первый шаг своего долгого пути к Центру. Узнав об том, мы ничуть не расстроились. Ребята с “Гончей” оказали нам просто неоценимую помощь, когда мы перестраивали нашу “глушилку”, тогда как О’Хара просто слонялся вокруг, словно фамильное привидение, и оплакивал чудовищные преобразования, которым мы подвергли его прекрасное судно.

Вскоре после отлета “Гончей Приграничья”, мы закончили приготовления.

В баках “Леди Удачи” плескалось горючее, трюмы загружены — словом, она была готова к полету не хуже любого другого судна. Мы получили сертификаты, заверенные всеми компетентными источниками — исключая Ллойда, разумеется. В них подтверждалось соответствие наших реактивных двигателей всем нормам и требованиям. Правда, и двигатели, и топливный насос уже прошли ходовые испытания. Мы несколько раз взлетали, делали круг прямо над поверхностью и мягко приземлялись на площадку. Веским аргументом в нашу пользу стало возведение — понятно, на наши средства — стенки, которая защищала административные здания от выбросов раскаленного газа, сопровождавших каждый старт нашего суденышка, а иногда и приземление.

Цистерны с дрожжами и водорослями и контейнеры с тканевыми культурами, великодушно выделенные нам новым офицером снабжения с “Гончей”, оказались как нельзя кстати. Генераторы Эренхафта работали как новые — стараниями Старины Ларсена. Оба навигатора после по–настоящему форсированного обучения утверждали, что справятся со всем, чем угодно — даже с “гауссовой глушилкой”.

Все счета были оплачены. Все бумаги были в порядке. Мы даже прощупали перспективы контактов с мирами Восточного Круга. А самое главное — мы смогли принять на борт небольшой груз. Пока в размерах ручной клади, но этого было достаточно, чтобы наш перелет с Эльсинора на Далекую принес нам небольшую прибыль.

Это устраивало всех нас. А больше всех это устраивало Алана Кемпа. Он слишком долго не видел Веронику. Разлука становилась тем более невыносимой, что Вероника проявляла странную замкнутость. Его карлоттиграммы все чаще оставались без ответа — или приходили лишь краткие уведомления о вручении. Но теперь, когда наше судно стало тем, чем стало, у нас были все шансы спокойно и без помех добраться домой, причем на несколько дней раньше “Гончей”. Вдобавок он вернется капитаном и владельцем собственного корабля. Вероника поднимется к нему на борт, и он разместит ее в своей роскошной каюте, в комфорте, который вряд ли встретишь на какой‑нибудь планете.

В этой самой каюте мы устроили маленькую вечеринку перед отлетом. Строго говоря, это нельзя было назвать вечеринкой. Нас было только четверо — вернее, пятеро, если считать кристаллофото Вероники, где она выглядела почти как живая. И мы выпили всего по бокалу вина.

— За “Леди Удачу”, — сказал Алан, поднимая бокал.

— За твою леди Удачу, — ответил я, кивнув на маленькую фигурку в кубе из прозрачного пластика.

— А теперь, — вдохновенно произнес Алан, — самое время повернуться к ней отвернулся.

Когда мы взлетали с поверхности Эльсинора, мне позволили присутствовать в рубке.

При прежнем владельце корабль был изрядно перегружен всякой ерундой. Теперь из рубки исчезла половина противоперегрузочных кресел. Алан, само собой, уселся за пульт, Дадли — в кресло второго пилота. Мне поручили роль радиста.

— “Леди Удача” — Диспетчерской службе, — произнес я, стараясь говорить спокойно и уверенно. — “Леди Удача” — Диспетчерской службе. Просим разрешение на старт. Отбой.

— Диспетчерская служба — “Леди Удаче”. Старт разрешаю. Бон вояж. Отбой.

Я взглянул на Алана. Он кивнул.

— “Леди Удача” — Диспетчерской службе. Спасибо, — сказал я. — Отбой и старт.

Мы взлетели.

Мы поднимались с таким чувством, словно изрядно подгуляли и возвращались домой в объятия дражайшей супруги. Я попытался приободриться. В конце концов, наша посудина прошла все мыслимые и немыслимые тесты Потом я вспомнил, как один парнишка–приграничник, редкостный пессимист, как‑то сказал мне: “Любой тест говорит только о том, что устройство работает во время тестирования. Более того, такой тест вполне может оказаться предпоследней соломинкой — а последняя‑таки сломает спину твоему верблюду”.

Я снова взглянул на Алана и Дадли, потом на приборную панель перед ними. Похоже, волноваться было не о чем. На панели горели лампочки — белые, зеленые, но ни одной красной. Я посмотрел в другую сторону, в широкий иллюминатор — и был изумлен, обнаружив, что Порт Фортинбрас уже скрылся из виду. Мы шли сквозь слои перистых облаков, покрывавших небо этим утром. Казалось, под нами громоздятся призрачные снежные вершины, сверкающие и безлюдные.

“Леди” стала заметно послушнее. В конце концов, подумал я, она не похожа на другие корабли. Мы привыкли маневрировать в атмосфере при помощи реактивных двигателей. Но ее корпус строили, не слишком заботясь о соответствии с принципами аэродинамики. После того, как она выйдет за пределы атмосферы, управлять станет еще легче. Но тогда уже не будет нужды в реактивном двигателе.

Дадли Хилл повернул свое кресло так, чтобы оказаться лицом к огромной черной полусфере масс–индикатора, и нажал кнопку. Чернота наполнилась крошечными огненными точками — это были звезды. Дадли нажал другую кнопку, и между ними натянулись волокна яркого света.

— Удачный старт, капитан, — сказал он. — Мы прямо на силовой линии к Далекой. Даже маневрировать не придется.

— Ты уверен, Дадли?

— Посмотри сам.

Глухой грохот реактивных двигателей смолк. Я услышал резкое дребезжание зуммера и увидел на экране интеркома Джимми Ларсена. Он отвечал из рубки двигательного отсека: “Эренхафт готов”. Маленькая модель корабля на контрольной панели вдруг вспыхнула фиолетовым светом. Раздались всхлипы насосов, потом я почувствовал нарастающую вибрацию главного маховика — и, наконец, из глубины донеслось могучее гудение генераторов.