Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

Микрофон зашуршал слабыми помехами, чем-то пару раз щелкнул и, в конце концов, отозвался:

— Да, Дэн. Что там у тебя?

— Чудеса продолжаются, брат. Ты где сейчас?

— Загрузился, как ты просил, и минут через десять выезжаю.

— Давай, брат, давай, скорее выезжай. Приедешь, увидишь и не поверишь.

— Да что там такое?

— Летающая тарелка, брат. Самая, что ни на есть, обыкновенная. Лежит себе спокойненько на камнях и никого не трогает.

— А человечков зеленых не видно? Или чертиков в глазах? — иронично отозвалась рация.

— Я из тебя зеленого человечка сделаю, если ты через полтора часа здесь не будешь, — рявкнул Маккольн. — Давай, пошевеливайся!

Эфир немного помолчал, видимо, переваривая услышанное.

— Хорошо, — буркнул, в конце концов, — я же сказал, что выезжаю. Ты там без меня не лезь, куда не надо.

— Добро, не полезу. Осмотрюсь только. Все. Конец связи.

Маккольн перекинул ремень рации через плечо, сжал рукой пистолет и осторожно выскользнул из кабины, не отрывая взгляда от таинственного предмета. До него было метров пятьдесят. Не больше.

Двухметровый диск поблескивал оранжевым в неуверенных лучах солнца, спросонок вывалившегося из-за гор. По окружности аппарата располагалось несколько выпуклостей. Еще одна такая же выпуклость, только размером побольше, располагалась в центральной части диска. Никаких дюз, винтов или чего-нибудь подобного, заметно не было. Может быть, в нижней части?

Маккольн нагнулся, пытаясь с пятиметрового расстояния заглянуть под аппарат. Рация соскользнула с плеча и глухо ударилась об землю. Поймать ее Дэн даже не попытался, замерши в полусогнутом положении и почувствовав, как у него зашевелились волосы. Выпуклость в верхней части аппарата вдруг замерцала мягким желтым светом и легко отъехала в сторону. Из образовавшегося отверстия выскользнуло нечто блестящее и каплевидное, с тонким длинным отростком, напоминающим антенну и вырастающим из сужающейся части существа. Или механизма?

Резко выпрямившись, Дэн вздернул руку с зажатым в ней "магнумом". А непонятное создание уже соскользнуло с покатой поверхности аппарата, на мгновение замерло и покатилось в сторону валунов. Маккольн прицелился в него, но какое-то внутреннее чувство опасности не позволило ему сразу же нажать на курок. А каплевидное существо уже докатилось до расщелины между глыб и взблеснуло там коротким, красным, словно раскаленный прут, лучом.

— Ах, ты!.. — выдавил из себя Маккольн, плотно припечатывая подошвы к земле и перехватывая рукоятку пистолета обеими руками.

Но выстрелить он так и не успел. Короткий луч расплылся оранжевым сиянием, в которое быстро погрузилось каплевидное металлическое тельце. И исчезло в нем. А потом исчезло и само сияние. Между валунами заструилась сизая дымка, а внезапный порыв ветра дохнул на Маккольна запахом перегретого камня. Вокруг стало тихо-тихо. Только между валунов что-то слабо потрескивало да сердце Дэна глухо билось, пытаясь вырваться из грудной клетки.

Не опуская "магнума", Маккольн искоса посмотрел на летающую тарелку. Выпуклость снова заняла свое место, и аппарат казался таким же, каким Дэн увидел его в первый раз. Словно ничего не произошло.

Время от времени бросая на него недоверчивые взгляды, Маккольн осторожно приблизился к валунам. Между ними виднелось черное отверстие с оплавленными краями. Перехватив пистолет одной рукой, Дэн неуверенно приблизил к нему пальцы второй. И отдернул руку. Края отверстия были еще горячими. Непонятное создание каким-то непонятным образом закопалось в эту каменистую землю, проплавив ее поверхность. Тупо глядя на чернеющую нору, Маккольн пытался сообразить, что же делать дальше. Не мешало бы фонарем в нее посветить.

Обойдя на приличном расстоянии, не подающий признаков жизни, диск, Маккольн вернулся к грузовику. Достал из кабины мощный армейский фонарик. Поколебался и засунул пистолет в кобуру. А потом пошел назад. Растерянно потоптался возле тарелки и, осторожно протянув руку, легким движением ощупал ее поверхность.

Она была гладкой, прохладной и чуть скользкой, словно смазанной тонким слоем какого-то масла. Постучал по ней кулаком. Звук был глухим, как будто весь аппарат представлял собой цельную массу без каких-либо пустот. Пнул его ногой. Диск даже не шевельнулся. Вместо этого выпуклости по его краям начали наливаться зеленоватым, с голубыми отблесками, светом.

Маккольн испуганно отшатнулся от диска, но было уже поздно. Выпуклости на глазах превращались в ядовито-зеленые бородавки, а воздух внезапно наполнился тихим, на пределе слышимости, визгом. Визг быстро повышал свой тон, начиная острым лезвием разрезать изнутри ушные раковины, и Дэн, каким-то звериным чутьем ощущая то, что сейчас произойдет что-то ужасное, бросился в сторону валунов, пытаясь спрятаться от ними от визжащего металла.

Во время попытался. Визг прекратился так же внезапно, как и начался. На мгновение наступила тишина, режущая уши не менее, чем звук, предшествующий ей. А потом пространство глухо охнуло, земля вздрогнула, и Маккольна со всего размаха бросило на нее, обсыпая чем-то твердым, колючим, режущим и бьющим. А еще потом все это твердое, режущее и бьющее, начало проваливаться вместе с телом Маккольна куда-то вниз, в грохочущие недра этой планеты.

Потом эти недра сомкнулись над Дэном и сколлапсированное пространство раздавило собою время. Маккольн не помнил, сколько он находился в этом безвременьи, которое постепенно наполнялось какими-то рваными звуками. С трудом приходя в себя, Дэн прислушался и внезапно понял, что это — стон. Его собственный стон. Вместе с пониманием этого пришла боль.

Он попробовал шевельнуться и не сразу сообразил: то ли это вяло качнулось его тело, то ли тяжело всплеснулось упруго-ртутная планета. Открыл глаза. Прямо над ним светлело пятно внушительного отверстия. И было до него метров десять. Не меньше.

Дэн двинул головой, ощущая на затылке твердую пуговицу ментоусилителя, вставленного когда-то туда вечно хмурым доктором Блейком. Пуговица была на месте. Вырвать ее можно было только вместе с мозгом. Мозгом, который все больше и больше начинал паниковать пульсирующей болью по мере того, как Дэн ворочал головой, оглядывая стенки колодца, в который он провалился после взрыва летающей тарелки. А в том, что она взорвалась, Маккольн почему-то не сомневался.

Стенки же были отвесны, шершавы и с болтающимися на них покореженными листами пластика, который, очевидно, недавно плотно покрывал их. Пластика совершенно не было только вверху, там, где колодец суживался к туманно светящемуся отверстию. На его фоне застыла огромная звезда. Маккольн вспомнил, что из глубоких колодцев небо видно очень четко. И потому не удивился ее размерам. Он удивился другому — ее цвету. Звезда была черной.