Александр Беляев - Изобретения профессора Вагнера

Какие же требования должны мы предъявлять к советской научной фантастике и какие ее особенности.

При всем своем своеобразии научная фантастика является частью советской литературы — это участие в социалистическом строительстве.

Поскольку в научной фантастике трактуются вопросы науки и техники, естественно напрашивается вывод, что наша в первую очередь должна быть одним из средств агитации и пропаганды науки и техники, должна расширять и научные знания, привлекать к научным и техническим проблемам интерес читателей и молодежи в особенности.

Как же наиболее целесообразно популяризовать науку и технику в научно-фантастических произведениях?

Существовала тенденция излишнего «утилитаризма». Научная фантастика низводилась на степень «занимательной науки», превращаясь в весьма незанимательные научные трактаты в форме диалогов. Фабульная художественная сторона находилась в пренебрежении. Рассказы писались по такому примерно трафарету. В выходной день трехдневки ленинградский рабочий летит в стратоплане на Памир посмотреть гелиостанции. Час-полтора — и он на месте. Осматривает гелиостанции и задает вопросы. Инженер отвечает. Когда вопросответная лекция окончена, рабочий благодарит инженера и улетает обратно в Ленинград.

К сожалению, были и редакторы, которые, понимая слишком узко задачи научной фантастики, «засушивали» научно-фантастические произведения. Если автор давал живую сцену, описывал конфликты, происходящие между людьми, — на полях рукописи появлялась редакционная заметка: «К чему это? Лучше бы описать атомный двигатель».

Крайне ограничен был круг научно-технических тем. Предпочиталось писать о настоящем, «фантастика» сводилась к увеличению масштабов, размеров, скоростей и пр. Узкий техницизм заслонял все другие области науки. Да и в области технической тематический круг ограничивался перепевами тем, содержащихся в таких популярных брошюрах, как «Технические мечтания» и «Энергетика будущего» Г. Гюнтера, «Техника и человек в 2000 году» Антона Любке и др.

Немудрено, что при таких условиях машины заслоняли людей, герои бледнели, превращались в схемы, сюжетная занимательность исчезала. Жизнь, практика, опыт, отзывы читателей показали, что такое направление было неправильным. Научную фантастику нельзя превращать в скучную научно-популярную книжку, в научно-литературный недоносок. Научно-фантастический роман, рассказ должны быть полноправными художественными произведениями. Они должны ставить своей задачей не максимальную нагрузку произведения научными данными — это можно проще и лучше сделать посредством книги типа «занимательных наук», — а привлечение максимального внимания и интереса читателей к важным научным и техническим проблемам. Надо добиваться того, чтобы, заинтересовавшись ярко изображенной научной проблемой, читатель научно-фантастического произведения сам взялся бы изучать относящуюся к данному вопросу литературу, а быть может, и сам занялся научной, технической разработкой этой проблемы. Многие крупные научные деятели утверждали (в том числе и К. Циолковский), что они пришли к научной работе или изучению и разрешению определенной научной проблемы под влиянием чтения романов Жюля Верна. И с этой точки зрения лучшим научно-фантастическим произведением должно быть признано то, которое бросает в мир новую плодотворную идею, которое способствует появлению нового изобретателя, нового ученого.

Мы считаем в романах Жюля Верна наиболее ценными именно эти большие новаторские технические идеи, крепко связанные с сюжетом. Научные же знания, которые он сообщает попутно, когда они слишком обильны (например, «перечень» подводных животных в романе «20 тысяч лье под водой»), подвергают испытанию читательское терпение. Это не значит, что научная фантастика должна совершенно отказаться от попутного сообщения читателю современных знаний, но следует соблюдать меру, подавать эти знания лишь там, где они логически связаны с судьбой и поступками героев. У того же Жюля Верна имеются блестящие образцы такой подачи научного материала (например, «зажигательное» стекло, которым пользуются герои романа, сделанное из куска льда, определение расстояния между заблудившимися под землею героями по скорости звука и т. п.). Если в этом не знать меры, то читатель вместо обогащения знаниями начнет нетерпеливо перелистывать страницы, а то и совсем бросит книгу. Во многих рассказах Уэллса научное описание занимает два десятка строк, все остальное — художественное изображение событий. И действенность научной идеи от этого только выигрывает.

Само собой разумеется, что подаваемые научные сведения должны быть совершенно доброкачественными.

Необходимо расширять круг научных тем. Профессор Я. Дорфман еще несколько лет тому назад писал о том, что авторы научно-фантастических произведений запутались в трех соснах: атомной энергии, межпланетных путешествий и лучей смерти. Если этих «сосен» несколько и больше трех, то основная мысль верна: круг тем очень узок. Не так уж трудно, раскрыв брошюры Гюнтера, Любке, написать один стандартный роман о новых ветросиловых установках, другой — о солнечных станциях, третий — об использовании энергии тепла недр Земли. Это неплохо, и это даже полезно. Но надо идти дальше. Надо включить в список тем и биологию, и медицину, и генетику, самые разнообразные области науки. Главное же — изменить методы работы. Нельзя дальше идти на поводу у Гюнтеров и Любке и использовать в качестве источников научно-фантастических романов только журнальную и брошюрочную научно-популярную литературу. Надо обратиться к истокам самой науки. Завязать живую, деловую связь с учеными. Следить за их научной работой, в особенности над разрешением ими новых проблем. Советская наука и техника — неисчерпаемый источник тем для научно-фантастических произведений. На этом пути писатель может явиться не только популяризатором новейших научных знаний, но и провозвестником дальнейшего прогресса, следопытом научного будущего. Писатель, работающий в области научной фантастики, должен быть сам так научно образован, чтобы он смог не только понять, над чем работает ученый, но и на этой основе суметь предвосхитить такие последствия и возможности, которые подчас неясны еще и самому ученому. Вершиною достижения в этом смысле могло быть положение, когда писатель научно-фантастического произведения своей фантазией наталкивает ученого на новую плодотворную идею.

Писатель, подсказывающий ученому новые идеи! Может ли это быть? Не слишком ли это смело? Жизнь показывает, что не слишком. «Бывает и так, что новые пути науки и техники прокладывают иногда не общеизвестные в науке люди, а совершенно неизвестные в научном мире люди, простые люди, практики, новаторы дела», — сказал товарищ Сталин на приеме в Кремле работников высшей школы.