Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский
Она открыла дверь на лоджию и впустила морозный воздух.
Она потрогала кухонную посуду и убедилась, что она чиста.
Она открыла холодильник и обнаружила там кусок сыра и две бутылки «Боржоми».
Она подошла в сидящему в кресле Левушке, опустилась перед ним на колени, обняла его за ноги.
– Ле-ва, когда мы сможем переселиться сюда? Это твой дом и я хочу жить здесь.
– Тебе не понравилось в избушке?
– Понравилось … Но там чувствуется временность … я не знаю, как сказать. Здесь – постоянство. Здесь очаг … очаг, правильно? Здесь домашний очаг, где я смогу поддерживать огонь и ждать тебя. И любить тебя.
– Я тоже хочу …
– Наверное, мы можем остаться здесь.
– Прямо сейчас? Это будет чудесно! Но надо принести …
– Пойдем.
– Вместе?
– Конечно. Ты хозяйка, и должна знать, где … где добывают пищу!
Они прошли по коридору назад к лифту, спустились вниз, прошли коротким коридором и оказались в зале, где кругом было много всего съедобного и соблазнительного. Но Дина была очень сдержанна – она не стала перегружать тележку, и только перед бутылками она не устояла и набрала их столько, что Левушка даже крякнул.
С тележкой он направились назад, и Дина стала оглядываться.
– Ле-ва, надо заплатить? Где касса?
– Пошли, за все заплачено.
– Как это?
– Так. Еда бесплатно, а бутылки автомат посчитает и на мой счет запишет. Если я не наберу своего кода, то нас не выпустят. И тогда на выручку придет какая-нибудь очаровательная девочка с косичками.
На обратном пути им еще раза три или четыре встретились девушки в белых халатиках, и Дина уже привычно стала говорить им «добрый вечер!».
– А что делать с тележкой?
– Выстави в коридор – ее уберут. – Левушка снял телефонную трубку. – Здравствуйте, Худобин. Если меня будут искать, то я у себя в номере. И Дина Егоровна Утечкина тоже здесь. Спасибо.
– Ле-ва, я все приготовила, рыба в печи, а я пошла в душ!
Левушка поджег бумажку под заготовленными в камине поленцами, откупорил бутылку, с бокалом в руках опустился в кресло.
В комнате стало уютнее от накрытого стола, от огонька в камине, и когда Дина вышла из душа в Левушкиной рубашке …
Рубашка не только ничего не скрывала, но еще и подчеркивала красоту и женственность Дины, и накрытый стол так и остался нетронутым …
КАТЯ КУЗОВЕНИНА и ВАСЯ РАЗУМЕЕВ
– Васенька, милый мой!
– Ты что, Катенька? Или что не так? Любимая моя …
– Ой, Васенька … как я стосковалась … А ты такой … такой чуткий …
– Пойдешь замуж за меня? Я с Сашей поговорить хочу … как да что …
– Васенька, я же тебя старше … куда тебе старую?
– А если я тебя люблю? И тебя и Сашу. Пока не скажешь – не поцелую.
– Ах, ты, варвар! Насильничаешь?
– Будто бы!
– А как же? Почитай, все снял с меня … и целуешь… Да ты что! Ой, Васенька, меня так никто не целовал … Да как же я за тебя не пойду – босиком побегу … Подожди, я лягу … Ты чего?
– Сейчас … надену …
– Милый ты мой! Цветочек лазоревый! Не надо … я … ну, не остерегайся, я сама … меры приняла … уж несколько дней так хожу …
– Значит, уже решила все?
– Ой, Васенька! Родненький мой … Росиночка … Кровинушка …
ПРИСТУП. РАНО УТРОМ СВИРИДОВ ЗАЕХАЛ к МИХЕИЧУ
Рано утром Свиридов заехал к Михеичу. Дизель встретил его как старого знакомого и проводил от калитки до крыльца.
Приготовленный Марией Богдановной завтрак был бесподобно вкусен, о чем ей сообщили все – и Свиридов, и Тоня, и Гриша.
Михеич надел галстук, что вызвало множество насмешек жены и ласковую помощь дочери.
Быстро доехали до КПП, обогнав по дороге автобус, у главного корпуса Свиридов притормозил и высадил Тоню – та поспешила к своим дамам на свои курсы портняжного мастерства, а Гриша упросился на установку.
Все принарядились – и народу было много, пришли просто поприсутствовать при монтаже излучателей.
Рабочая смена переоделась и приступила к священнодействию – сначала проверили разметку посадочных мест, потом ответные места опорных конструкций, прокрутили привода – все присутствующие на установке «100Б» внимательно следили за каждой операцией.
Установили на свое место все четыре опорные конструкции, наживили, выверили оси – все делалось быстро, но без спешки. Вставили крепеж, затянули, вынули из специальной упаковки излучатели, поставили их на салазки, наживили по два болта, проверили легкость перемещения от руки, от привода, установили весь крепеж, затянули, снова проверили легкость перемещения, определили пределы перемещения …
Все операции были привычны и понятны всем присутствующим, но никто не отошел, не ушел, не выказал нетерпения.
Только теперь подключили имитатор пульта и операторы должны были имитировать процесс регулирования.
ПРИСТУП у ТОНИ
– Командир! – старший лейтенант Петров с телефонной трубкой поднял руку и Свиридов, подчиняясь тревожному его вскрику, быстро подошел.
– Свиридов!
– Анатолий Иванович, Антонине Ивановне стало нехорошо! Я довел ее до номера, она просила вызвать вас! Я не знаю, что делать – она не велит вызывать врача!
– Что, папа? Приступ? Я поеду, я справлюсь! – Гриша выскочил из блока и побежал к ближайшему джипу. За ним выскочил Разумеев.
– Ты чего?
– Помогу.
– Лев Вонифатьевич, поехал Гриша. Он … Он справится. Не пускайте к ней никого … и побудьте рядом, пока приедет Гриша.
Мысленно Свиридов позвал Мальчика.
#Да, дядя Толя. Что случилось?
#У Тони приступ. Она дома. Помоги ей и Грише справится с приступом.
#Я бегу! Не волнуйся!
Гриша гнал машину не разбирая дороги и Разумеев только молча ежился на поворотах.
С визгом затормозив Гриша кинулся по лестнице бегом, не дожидаясь неспешного лифта.
В коридоре у их двери стояла девчушка с торчащими косичками из группы обслуживания.
– Тася, за мной! Вася, стой здесь, никого не пускай!
Гриша и девушка Тася вбежали в комнату. Тоня буйствовала – она бросалась из стороны в сторону, отшвыривала Левушку, пытавшегося ее утихомирить, рычала и ругалась на иностранных языках.
Гриша с разбегу прыгнул на нее, обхватил руками и повалил на диван.
– Тонечка, это я, Гриша! Милая моя, все в порядке, это Гриша! Милая, любимая моя Тонечка, это Гриша! – шептал он почти прижавшись к ее уху и стараясь, чтобы удары ее рук не попали по голове.
Она старалась отбросить его, колотила по спине и рукам, но Гриша крепко держал
