Андрей Аливердиев - Сопротивляющиеся

Съехав вниз по земляному склону, я попытался вжаться в землю, чтобы не быть видным с верху. На какое-то время мне даже показалось, что мне Извините за повторение этого местоимения, если можете, скажите лучше это удалось. Но я ошибся.

- Ну и долго ты собираешься так лежать?

- прозвучавший надо мной мелодичный голос не предвещал ничего хорошего.

Я медленно перекатился на спину. Делать резкие движения, не зная, кто стоит над тобой, было глупо. Но когда я увидел ее, я понял, что это еще глупее. Это была она. Их принцесса. А это означало, что у меня уже не было ни одного шанса остаться в живых.

- Вставай, - сказала она, глядя мне прямо в глаза.

Как и у остальных эльфов у нее были большие острые уши, скрытые, правда, длинными черными волосами и большие зеленые кошачьи глаза с вертикальными зрачками. Но, несмотря на это она была красавицей. Нет не просто симпатичной, а именно красавицей. Впрочем, я уже не раз видел ее лицо в голографических изображениях, практически каждую ночь украшавших небо над городом.

Так что, несмотря на то, что большинство эльфов для меня оставались быть на одно лицо, не узнать ее я не мог. Короткое черное обтягивающее платье хорошо подчеркивало ее фигуру, по поводу которой у меня нет и не было слов.

- Вставай, - повторила она, и я поднялся.

Поднимался я тоже очень медленно, потому что, увидев того, или точнее ту, что стояла рядом, у меня не было никакого желания быть испепеленным. Ведь у каждого из нас есть надежда на счастливый момент, который вот-вот может представиться.

А очередь представиться, я охотно уступил бы этому самому моменту.

Ее глаза... Нет, это не поддается описанию. На секунду мне показалось, что я оказался в холодной пустоте. Мир поплыл перед глазами и как бы утратил существование. Вообще, все вдруг утратило существование, кроме безграничной и бесконечной бездны...

Но тут что-то внутри меня щелкнуло. И все. Я опять стоял на земле.

Окончательно осознав свое положение, я вдруг полностью избавился от страха. Ведь максимумом того, что могло бы случиться, была быстрая смерть, с которой я успел смириться. Рубикон печали был перескочен удивительно легко, и мной овладело веселье, граничащее с эйфорией.

- Идущий на смерть, приветствует тебя, - обратился я к ней словами римских гладиаторов.

- Вызвать патруль, или пойдем пешком? - спросила она в ответ так, как будто бы предлагала романтическую прогулку, а не конвой в лучшем случае в рабство.

Естественно патруль мне был в высшей степени без надобности, и я ответил:

- Конечно, оно можно бы и вызвать, но, кажется, если бы мы пошли бы пешком, то разговор по дороге мог бы быть весьма полезен, - я умышленно старался придать особенности своей речи. - Тебе я думаю интересно узнать, что думает человек, только что бывший свободным?

- Обычно Нам говорят "Вы", - ответила она мне.

За три месяца оккупации она удивительно хорошо усвоила русский язык. Впрочем, на сколько я понял, все они отличались большим талантом в части лингвистики.

- А тебе это было бы приятнее? - как я и говорил, мной овладела эйфория, и я перешел на игривый тон.

Этот тон был ею воспринят.

- А, черт с тобой, говори "ты". В конце концов, это всего лишь форма. Главное - содержание.

Интересно, кто ее учил русскому языку?

Но этот вопрос быстро затерялся в нашем на первый взгляд пустом, но на самом деле весьма наполненном диалоге.

***

Наш разговор тек и тек. Я даже стал думать, что она не хочет меня убивать. (Подумать только!) Я делал самые, что ни на есть, откровенные комплименты, и, похоже, ей это нравилась. Во всяком случае, ее лицо все больше и больше сияло.

Вдруг она оступилась.

Вообще-то на наших дорогах, составляющих согласно Гоголю одну из основных государственных бед, это было неудивительно. Но я все же удивился. Эльфы, они всегда ходили этакой летящей походкой, и никогда не оступались. Видимо она заболталась...

А оступилась она конкретно! Похоже даже повредив ногу.

Однако я не потерялся, и тут же подхватил ее на руки. Как я говорил, эльфы не отличались ростом. И хотя по их меркам принцесса была высока (что-то около метра пятидесяти), как я и ожидал, она оказалась совсем легкой. Ее явно никто еще не носил на руках, и во всем ее теле ощущался детский восторг. Она обвила руками мою шею и положила голову на плечо. "Ради такого дела стоило оступаться" - так и читалось на ее лице, но вместо этого она сказала:

- За оказанную помощь можешь попросить последнее желание.

"Насчет трахнуться с вами, как я понял, и речи быть не может?" - пришли на ум слова Эдди Мерфи, но это мне показалось неуместным. Трудно сказать почему, но мне так показалось.

Так чего же оставалось просить человеку, чья жизнь, не говоря уже о свободе, не стоила и копейки?

До деноминации Но я решил удовольствоваться меньшим.

- Знаешь, - обратился я к ней, - Я не хочу умереть, не поцеловав тебя.

- Хорошо, ответила она и протянула к моим губам руку.

Но, отстранив руку, я прижался губами к ее устам.

- Я имела в виду руку, - произнесла она высвободившись. Высвободившись, замечу, не слишком быстро.

- Значит, я не понял, - ответил я, - Но готов искупить.

И поцеловал ее руку. Потом еще и еще. От кисти к локтю. Ей это явно нравилось. И она не возражала...

Но между тем, хотя вес ее и не превосходил сорока килограммов, я начал чувствовать наступление усталости. И узрев по пути маленькую скамейку, предложил сделать привал. Она была согласна.

Привал затянулся. Сначала с видом заправского доктора я осмотрел и ощупал ее щиколотку, не найдя, по совести говоря никакого сколь-либо заметного повреждения. К слову, ножка ее того стоила. Как и все в ее теле, она была восхитительна.

А потом мы просто болтали.

Болтали, болтали и болтали. Не знаю как ей, а мне это было безусловно на руку. Спешить, как вы понимаете, мне было некуда.

***

- Будь моим мужем, - вдруг сказала она.

Я опешил. Это было слишком.

Даже если отбросить фактор неожиданности.

- А человек может быть мужем... - я замялся, пытаясь подобрать ей название. Ведь слово "эльф" было явно самопальным. И, кроме того, мужского рода. Называть же ее хозяйкой или госпожой, как рекомендовали они, я не хотел. Хоть я и не был коммунистом, но с детства не выговаривал этих слов на серьезе.

- Феи, - подсказала она мне, - Когда говоришь на своем языке не пытайся находить слова из чужих. - И резко изменив тон, продолжила, - Может. Ведь я принцесса.

Она вздернула свою хорошенькую головку.

- А у вас не существует такого понятия, как мезальянс?

Кажется, я тупел на глазах, пытаясь выскочить из рая, в дверь которого меня уже начали втаскивать. Но я имел некоторое оправдание.