Сергей Преображенский - Другой мир

Наблюдателю, находящемуся в луче и отходящему от фонарика спиной вперед, рефлектор показался бы еще меньше, а когда был бы виден только как точка, еще слабее. Это в самом деле было бы так? Способен ли свет действительно распространяться неограниченно все более тонкими лучами? Ответ: нет. На расстоянии примерно десяти тысяч километров от фонарика его свет был бы слишком слабым, чтобы человеческий глаз мог его различить, и наблюдатель ничего бы не увидел. То есть человек ничего бы не увидел; а животное с более чувствительным зрением? Глаза лягушки в несколько раз чувствительнее человеческих глаз, они могут видеть отдельные фотоны: Если бы наблюдателем была лягушка, и она удалялась от электрического фонарика, момент, когда она полностью потеряла бы его из вида, никогда бы не наступил.

Слева от Лешки сидела Светка Лунева и, высунув от усердия розовый кончик языка, старательно переносила весь этот бред в свою тетрадь. Она была так увлечена что, даже не заметила, что ее короткая черная юбка бесстыдно задралась и видны белые трусики.

«Так значит, Светка сказала мне правду, мы и в самом деле вместе учились, только не в школе, а в институте!» — подумал Лешка.

Чтобы отвлечься от Светкиных трусиков он попытался представить себе лягушку, тупо уставившуюся на электрический фонарик, но вместо лягушки почему-то опять увидел Светку. Девушка сидела на корточках в черном бесконечном космосе и с надеждой смотрела куда-то вдаль. Вдруг она повернула голову и подмигнула Лешке.

— Вместо этого лягушка увидела бы, что фонарик начал мерцать, — продолжал между тем преподаватель, — Вспышки возникали бы через неравные промежутки времени, которые увеличивались бы по мере удаления лягушки от фонарика. Но отдельные вспышки не стали бы менее яркими. На расстоянии ста миллионов километров от фонарика лягушка видела бы в среднем только одну вспышку света в день, но эта вспышка была бы не менее яркой, чем любая другая, наблюдаемая с любого другого расстояния.

Луч света становится слабее не потому, что сами фотоны ослабевают, а потому, что они отдаляются друг от друга, и пустое пространство между ними увеличивается.

Допустим, что нашу лягушку научили подпрыгивать при появлении вспышки.

— Ой! — вскрикнула Светка и подпрыгнула на стуле.

— Что с вами, Лунева? — недовольно спросил профессор.

— Мне что-то в глаз попало! — ответила девушка.

— Ей фотон в глаз влетел! — высказал предположение сидевший рядом с Лешкой Генка Самохин. Студенты радостно заржали.

— Не обольщайтесь Лунева, — сказал профессор, дождавшись, когда шум утих, — Вы не лягушка и не в состоянии видеть отдельные кванты!

— И, слава богу! — пробурчала Светка, потирая левый глаз.

— Кстати свойство появления света в виде шариков дискретных размеров называется квантованием, а отдельный шарик, фотон, называется квантом…

На секунду Панкратов проснулся и увидел, что Стряпчий все еще объясняет свой план запутывания Лешкиного дела. Лешка тут же закрыл глаза и вернулся в свой сон, но за эти несколько секунд профессор в своих рассуждениях успел уйти далеко вперед.

…- Если бы свет распространялся прямолинейно, картина, изображенная на рисунке 2, представляла бы две ярких полосы с резкими границами, но в действительности свет искривляется так, что образует много ярких и темных полос без резких границ. Это явление называется интерференцией и должно быть вам хорошо знакомо из курса школьной физики…

— Появление еще двух источников света затемняет точку X. А их удаление снова освещает ее. Каким образом? Можно представить два фотона, направляющиеся к точке Х и отскакивающие друг от друга как бильярдные шары. Только один из фотонов мог бы попасть в точку X, но они мешали друг другу, и потому ни один из них туда не попал.

Но когда через аппарат проходит один фотон за раз, что может проходить через другие щели, чтобы помешать ему? Мы обнаружили, что когда один фотон проходит через этот аппарат, он проходит через одну щель, затем что-то воздействует на него, заставляя отклониться от своей траектории, и это воздействие зависит от того, какие еще щели открыты;

воздействующие объекты прошли через другие щели;

воздействующие объекты ведут себя так же, как фотоны… — профессор выдержал драматическую паузу и победно оглядел наполовину дремавшую аудиторию, — … Но они не видимы…

— Лягушки не могут рассказать нам, что они видят, поэтому при проведении реальных экспериментов ученые используют фотоумножители…

— Извините Давид Натанович! — Светлана подняла руку. — Ну что тебе еще Лунева? — спросил профессор.

— Лягушки не могут рассказать, а я могу!

— Ну и что ты можешь нам рассказать, Лунева?

— Я видела фотон, он такой маленький, кругленький и светится красным светом! И еще он… — громкий смех не дал ей закончить.

Лешка открыл глаза и увидел что все три девушки, сидя на диване, покатываются со смеху, а Стряпчий смотрит на них с довольной и чуть снисходительной улыбкой. Казалось, он только что закончил рассказывать очень смешной анекдот.

— Да, кстати, вы, кажется, собирались изложить, в чем состоит ваше дело? — обратился Стряпчий к Лешке, — Я вас перебил, извините!

— Дело мое очень простое, впрочем, это я уже говорил! Я по глупости сказал дознавателю, что я программист…

— Так! — Стряпчий снял очки и принялся усиленно протирать их полой пиджака.

— Что «так»? — переспросил Лешка.

— Нет, ничего! Я просто так сказал «так»!

— Разве вы находите, что это дело для вас трудно?

— Ни в коей степени! Да я и не такие дела запутывал!

— Так в чем же тогда дело?

— Глупый случай, вы не поверите! Вдруг неожиданно вспомнил, что, выходя из дома, оставил включенный утюг, надо срочно бежать! Не дай бог пожар! И потом, нейролингвистическое программирование не мой профиль!

Стряпчий надел очки и уже двинулся к двери, но Панкратов его остановил:

— Постойте, я же самого главного не успел вам сказать! На самом деле я вовсе не программист!

— Разве? — Стряпчий остановился и с недоверием посмотрел на Панкратова.

— Честное слово! Я даже не знаю что это такое!

— Так кто же вы тогда? Может быть все-таки маньяк? — спросил Стряпчий с надеждой.

— Да причем здесь маньяк? Чушь собачья! Вы лучше скажите, вы беретесь за мое дело? Может быть, вы сомневаетесь в материальной стороне, так я со своей стороны готов… любые деньги! Вот возьмите! Денег у меня много, это не все, у меня еще есть в банке… Таня, принеси, пожалуйста, банку!

Таня полезла в шкаф, очевидно за банкой, а Панкратов взял со стола несколько желтых пачек и протянул Стряпчему. Но тот к деньгам даже не притронулся.