Юрий Самсонов - Последняя Империя

- У вас подлинно государственный ум, ваше величество, - сказал Джип.

- Да и вы изрядная шельма, - лукаво ответил король. - А кто вздумает продавать грамоты из-под полы, того мы лишим короны!

- Но пока не проведали другие, мы успеем снять сливки, - сказал Джип.

- Значит, решено? Вы вступаете в наше общество?

- Разумеется! - сказали короли.

Джип сказал:

- Делайте вступительные взносы.

Король Людовик надвинул корону на лоб.

- Гм... Кхм... Это сложно, милый Сан-Доминго... Впрочем, Филипп, принесите тот луидор - знаете, в жестянке из-под леденцов.

- Герцог ди Тонтуррадо, по-моему у вас в кармане случайно завалялось три пиастра, - сказал король Карл. - Дайте-ка их сюда.

- Не густо, - задумчиво сказал Джип, пряча монеты в карман.

- Это верно, приятель, - король Людовик на минуту задумался. - Впрочем, есть выход. Вы дворянин?

- До н-некоторой степени, - сказал Джип.

- Ясно, - сказал Людовик. - Тем лучше! - он взмахнул шпагой. - На колени! Но-но, не брыкаться! - Людовик ударил Джипа шпагой по плечу. Король Франции дарует тебе рыцарское достоинство. Это - сто тысяч моего вклада в вашу фирму. Встаньте, рыцарь!

- Один момент! - проскрипел король Карл и ударил Джипа по другому плечу. - Станьте рыцарем также испанской короны. Хотя, - прибавил он задумчиво, - нечего скряжничать: жалую вам титул виконта. Всего, значит, шестьсот тысяч.

Король Людовик побагровел.

- Переплюнуть меня захотели? Рыцарь, с этой минуты вы граф! Два миллиона сто тысяч!

- Ди Тонтуррадо, - невозмутимо произнес король Карл, - приготовьте синьору грамоту на титул маркиза. По меньшей мере три миллиона.

- Так-так, ваши величества, кто больше? - сказал Джип.

- Филипп! Грамоту на титул герцога! - закричал король Людовик.

- Сан-Доминго, - произнес король Карл, - вы - дважды герцог! Тонтуррадо, произведите подсчеты.

- Герцог в квадрате, - сказал Джип. - Тонтуррадо, не трудитесь. Арифметика - моя страсть. Что ж, ваши величества, спасибо за доверие. Мы немедленно приступим к работе. Прощайте.

- Прощайте, герцог, - сказали короли.

- Прощайте, ваша светлость, - сказали Филипп и ди Тонтуррадо.

- Моя - что? - переспросил Джип. - Ах, да! Дорогая принцесса!

- Милашка, - шепотом поправила Марго.

- Кстати, что вы делаете сегодня вечером? - шепотом спросил Джип. И они еще немного пошептались у крылечка, пока король Людовик говорил:

- Филипп! Объявите указ о помиловании королевского повара. После всех этих волнений я что-то... гм... - он выразительно похлопал себя по животу.

В ближайшем переулке, откуда королевский особняк уже не был виден, Пип, дождавшись, когда Джипа перестанет корчить от смеха, мрачно сказал:

- Слушай, зачем мы связались с этими салагами? Голоштанники какие-то. Тоже мне, короли. Джип, Джип!

Джип разъяснил:

- Не Джип, а ваша светлость. Зато мы теперь существуем легально. Фирма! И, - он подкинул на руке монеты, - я знаю одного хрыча - тут, за углом, который скупает всякие древности, особенно золотые. Пойдем-ка, отпразднуем день моего рождения.

- Джип, Джип! - снова заныл Пип.

- Заткнитесь, шевалье!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. СНОВА "УГРЮМАЯ УСТРИЦА"

1. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

Несмотря на объявленное чрезвычайное положение, город почти не изменился внешне и жизнь продолжала течь по заведенному распорядку. Шумел, одурял запахами влаги и зелени рынок, на улицах рабочие выламывали ломти асфальта: укладывалась новая мостовая из булыжника. Посреди прежней автомагистрали, пересекавшей город с юга на север, продолжалось строительство новых городских кварталов - между рядами облупленных закопченных домов современного типа уже засияли первые новехонькие средневековые домики с выступающими верхними этажами. Вместо одной широченной улицы должны были появиться две тесные и узенькие. Все равно ведь через два-три года в столице и стране покончат с автотранспортом, так что магистрали уже ни к чему, телегам и каретам не требуется простора.

Но спокойно было только с виду. По городу, словно круги по воде, расходились тревожные странные слухи. Из уст в уста передавались жуткие подробности раскрытого этой ночью заговора. Горожане с особенным вниманием прослушивали ежечасную порцию последних известий и инструкций.

Трактирщику не было до этого никакого дела. Навалившись на стойку, он думал свое: "Разбередили душу, ироды... Какая публика была! Окна зеркальные. Дым коромыслом... - трактирщик с отвращением оглядел углы. Паутиной зарастает. Редко кто зайдет. А соберутся трое, так один - слухач, другой - стукач, глядишь, третьего, раба божьего, повели-и... Кому охота... Сидишь день-деньской одинешенек..."

Тут послышался тихий вежливый стук в дверь погреба. Трактирщик выскочил из-за стойки, подбежал, отпер. Вышел профессор с книгой в руках.

- У меня свеча кончилась, - сказал он. - А вы дверь заперли. Зачем?

- А затем, чтобы вы не ушли, - ворчливо ответил трактирщик.

- Почему такое недоверие? - обиделся профессор. - Я же обещал вам, что не уйду.

- А вы сами не заметите, как уйдете.

- Разве? Впрочем... Практика показала... Он еще не появлялся?

- И не думал.

- Вы обещали навести справки.

- Будьте спокойны, - сказал трактирщик, - уж я-то знаю, где его искать, если он только появится в городе. От меня не уйдет.

- Боюсь, что вы меня просто успокаиваете.

- А чего мне успокаивать? Наводил я справки, наводил! У "Пудреных париков" - бывшая "Фемида" - его не было, это понятно, у "Горячей собаки" - бывший "Лукулл" - его тоже не было, это уже странно, в "Веселых молодчиках" - бывший "Барабан" - в глаза его не видали, к "Дядюшке Мирбо" он не ходит, а "Трое калек" закрыты на ремонт. Так что, похоже, нет его в городе. Но еще не все потеряно. Для улицы Фонарных Столбов сейчас рановато, к тому же он наверняка не при деньгах, а это значит - сюда придет. Чтобы удрать, не заплативши. Только уж на этот раз я его, голубчика, сразу за ворот, - сказал он, свирепея. - Я с ним за все посчитаюсь, коли появится!

- Не надо обижать мальчика, трактирщик. Это негуманно.

- А пить и жрать задарма - гуманно? - яростно жестикулируя, ответил хозяин трактира. - Да еще нос из дверей состроит, вот так!

- Он часто вам оставался должен? - сказал профессор. - Я не знал. Я заплачу.

- А я все к вашему счету приписывал, - угрюмо сказал трактирщик. - Так что не надо, баланс в порядке.

- Тем более не стоит волноваться...

- Тс-с! - трактирщик сунул профессору в руку свечу. - Спрячьтесь, идут!

Он схватил старичка за плечи, увел назад в погребок и вернулся к стойке, ворча:

- Ох-хо-хо, чистый младенец, несмышленыш, ей-богу! "Не обижайте мальчика!" Буду я наводить справки, как же, дожидайся! "Рано или поздно все равно придет". Да его уж, наверно, повесили десять раз. Или пристрелили, как собаку. И это к лучшему, он бы тебя до кондрашки довел, сорванец лопоухий, бродяга, шаромыжник, фокусник нестриженный!