Георгий Гуревич - Борьба с подземной непогодой

Однако разбираться было нужно. «Попробуем по инструкции», — сказал он себе и начал читать с первой страницы.

«Общие сведенияоб аппарате ПР-57

Аппарат ПР-57 предназначен для просвечивания земных недр на глубину до 7 километров, подземной и подводной геологической съемки, для поисков полезных ископаемых — твердых, жидких и газообразных, для определения состава, структуры и физического состояния горных порол, находящихся в глубинах.

Аппарат ПР-57 состоит из следующих основных частей: а) блока питания, б) генераторов лучей, в) излучателя с магнитной линзой, г) приемника с усилителем, д) канала фотозаписи, е) канала изображения»… и т. д.

Где же здесь эти каналы и блоки? — спросил Грибов, с недоумением глядя на путаницу ламп и проводов. Он развернул приложенную к инструкции схему и, с трудом припоминая давнишние занятия в кружке радиолюбителей, начал сличать на чертеже и в натуре лампы, сопротивления, емкости и выключатели.

Постепенно дело наладилось. Устройство аппарата уже не казалось таким таинственным. Грибов отыскивал лампы все быстрее, с удовольствием постукивал по ним отверткой и говорил про себя: «Я тебя узнал, ты лампа 6ХС. Ты входишь в канал изображения. Теперь я включаю тебя, теперь выключаю. Здесь перевожу частоты, здесь изменяю направление. Возьмем угол, для примера, 12 градусов. Настроили… включаем…»

И вдруг, голубая искра озарила аппарат. Что-то зашипело, задымилось. Запахло горелой резиной. Красноватые огоньки ламп медленно померкли.

Грибов покраснел и закусил губу. Как неудачно получилось! Только попробовал и уже испортил аппарат. Дорого обходится учение. Пожалуй, Ковалев скажет: «нарочно». Кто знает, что там перегорело в этом темном лесу емкостей и сопротивлений. Сумеет ли он разобраться? Здесь, в отдалении от книг и цифр, Грибов совсем не чувствовал уверенности.

Он пощелкал выключателем — лампы не загорались. Вывинтил предохранители, глянул на свет… но нет, проволочки были в них целы. Дело обстояло сложнее…

Как же приступиться?

Может быть, все разобрать и снова собрать? Но что это даст? Грибов в растерянности глядел на мертвый аппарат.

— Омметр возьми.

Грибов вздрогнул от неожиданности и обернулся. В дверях стоял Ковалев.

Как неприятно, что этот подозрительный летчик пришел как раз в ту минуту, когда Грибов испортил аппарат и растерялся.

— Почему ты не спишь? — сказал Грибов с неудовольствием.

— Я говорю: сопротивление надо измерить, — повторил Ковалев. Подойдя к столу, он вынул из чемоданчика для инструментов похожий на пенал прибор с подвижной стрелкой. — Вот смотри, это проверяется так…

Он оттеснил Грибова и начал проволочками прикасаться к различным зажимам. Чувствительная стрелка колыхалась, отмечая неповрежденные места. Но вот она застыла неподвижно. Тока нет. Здесь порвана цепь.

— Ну вот и все. Пустяки. Сгорело сопротивление. — Ковалев показал маленький цилиндрик, выкрашенный зеленой краской. — Вопрос в том — почему оно сгорело? Ага, вижу. Здесь ты закоротил голый провод на корпус. Отогнуть, и все в порядке. Теперь можно менять сопротивление. После завтрака пойдем в ангар, у меня там паяльная лампа. За 10 минут мы все наладим.

— Я не знал, что ты так разбираешься, — сказал Грибов.

— У меня на вертолете электрика посложнее. Приходится разбираться.

— Дай, теперь я сам проверю.

Грибов ожидал попреков — вот мол, взялся не за свое дело, портишь, ломаешь, тебе же говорили… Но летчик не воспользовался его промахом.

— Конечно, проверяй сам, — сказал он. — Технику изучают руками. Тут одной головой не обойдешься. Мало запомнить, нужно еще покрутить, пощупать. Только не трогай ничего под током. С высоким напряжением шутки плохи. Ударит — не обрадуешься.

4.

Нв восьмой день, несколько раньше назначенного срока Грибов решил вылететь на вулкан с аппаратами.

Вокруг Горелой сопки на десятки километров все почернело от пепла. Снега не было видно, как будто наступила оттепель. Кое-где, под теплым пеплом снег на самом деле таял и по склонам бежали ручейки. Ели в лесу стояли серые, словно после пожара. Под тяжестью пепла деревья горбились, ветки ломались. В результате последнего взрыва, во время которого погиб Виктор, три боковых кратера слились в один, образовалась как бы рваная рана на боку горы. Из этой раны непрерывно шла густая и вязкая лава. Сползая по склонам, она постепенно затвердевала, из густого теста превращалась в поток горячих грохочущих камней. Издалека можно было подумать, что это шум оживленной городской улицы. По ночам, когда над вулканом плавало бледное зарево, это сходство усиливалось.

Ковалев снизился в том же самом овраге, и вынес аппарат на тот же склон, где его устанавливал последний раз Виктор. Летчик ревниво следил за Грибовым, то и дело поправлял его: «Виктор точнее подгонял уровень, Виктор глубже забивал костыли…»

Грибов усмехался про себя: «Вот до чего дошел. Подражаю Шатрову. Ничего не поделаешь, записался в ученики, приходится слушать наставления».

Он решил начать с самой простой съемки — съемки пустот. Проникающие лучи сильно поглощались газами, поэтому пустоты выглядели на снимках, или на экране отчетливыми черными пятнами. Грибов подождал, пока экран начал светиться, затем направил луч на вершину горы. И к его удовольствию, на экране появился закругленный конус, повторяющий знакомые очертания». Только здесь небо получалось черным, а гора — серебристо-зеленой. Прерывистая черная линия вела от вершины внутрь горы. Это было жерло, оставшееся от прежних извержений.

— Мы проследим его вглубь до центральной камеры, — сказал Грибов, опуская лучи все ниже и ниже.

Однако проследить канал не удалось. Вскоре он исчез. Напрасно Грибов опускал и поднимал лучи; поворачивал их направо и налево. Не было никакой центральной пещеры, о которой так много и подробно говорил Виктор.

Неужели Виктор ошибался? Нет, скорее, ошибается Грибов, ведь он такой неопытный съемщик. Однако над вершиной небо такое же черное и так же отчетливо видна черная ниточка жерла. Почему же оно исчезло все-таки?

Вероятнее всего, маскирует лава, — подумал Грибов. — Очевидно, она заполнила всю камеру, проплавила пробку и поднялась по каналу. Но до вершины она все же не дошла, потому что основная масса ее вытекает через боковой кратер. Объяснение правдоподобное, но как его проверить?

— Ты не помнишь, каким способом Шатров отличал жидкую лаву от застывшей? — спросил он Ковалева. Но летчик не знал тонкостей съемки и ничего не мог подсказать. Грибов погрузился в вычисления. Ковалев вынужден был молча следить за тем, как ползает стеклышко по делениям логарифмической линейки.