Андрей Зинчук - Человек играющий

Кто они? Чьи голоса я слышу? Призраки? Нелюди?

Люди? Кто? Или, может быть, я болен? А мой брат? Он ведь тоже их слышит! И мне хочется, чтобы, как только я закрою глаза...

"Вставай, сынок!" - скажет мама, и все кончится.

И я прикрываю глаза и смотрю в щелку - на берегу по-прежнему стоит хибара. И тогда я начинаю думать, что мы с братом похожи на двух лабораторных крыс, до которых долетают голоса экспериментаторов. Так кто же они? Кто эти экспериментаторы? Ученые? Военные?

Люди из других миров? Кто? Или же я слышу их голоса, как слышит йог голос своего внутреннего бога? Но я не верю в бога, как не верю в пришельцев! Может быть, через миллиард лет человек, если доживет, сам превратится в бога? Или уже превратился в бога и говорит с нами оттуда?

Но оно - бесконечное и загадочное - по-прежнему смотрит на меня, черное, мириадами немигающих холодных звезд! Если оторвать от него взгляд, и взглянуть еще раз на наш остров, и представить, что сюда привела нас случайная неслучайность, и допустить, что старик не в сговоре с шайкой неизвестных, а неизвестные им воспользовались, не посвящая в свои планы...

Если предположить, что собака наша совершает прогулки на берег путем нам недоступным... через какую-то нематериальную дверь... а кролики мутировали из-за возмущения каких-то энергетических полей... Если остров действительно клетка, и какой-то злой мальчик в отсутствие взрослых открыл дверцу и налил крысам в поилку чернил... Или попросту запустил в них пробкой от "Пепси"! И вообще, если, к примеру, людям из будущего, тем, кого мы традиционно называем богами, пришла в голову фантазия покопаться в своем прошлом... Но оно - непознанное - по-прежнему равнодушно смотрит на меня, и я внутренне съеживаюсь, как съеживается под взглядом учителя расшалившийся школьник. Тут можно предположить все что угодно!

Когда приходит утро, остров наш опять похож на клок мыльной пены, плавающий в неспокойной, несущейся куда-то воде посреди огромного и безразличного пространства. Занимает он милю площади и находится в двадцати милях от материка. Приблизительно милях в десяти от него стоит стационарная вышка. Единственное, что нам кажется достоверным, это то, что на ней установлен автоматический насос, качающий нефть на материк. На самом острове, кроме маяка и хибары, ничего нет. Маяк стоит на скале, а под ней, в бухте, плещется неестественно тяжелая вода, скованная пленкой мазута и ледяной крупой. Завтра... а точнее, уже сегодня, нефть и крупу выдует отсюда ветром с севера.

(На место исчезнувшего несколько дней назад бумажного стаканчика - к большому камню - я хочу положить наш дневник.) А вчера... Хотя эти понятия - вчера, сегодня, завтра - чересчур относительны. Мы просто все еще делим на вчера-сегодня-завтра нашу жизнь на острове,- впрочем, очень осторожно, чтобы не заблудиться здесь, в этом мире, один из основных законов которого наверняка должен состоять в том, что сегодня обязательно превращается во вчера, а завтра - в сегодня. Перед тем как отправить дневник по непроверенному адресу, я хочу сделать последнюю запись:

"НО У НАС НИЧЕГО ЭТОГО НЕ ПРОИСХОДИТ. И МЫ ЖДЕМ. И ОТ НАС ТОЖЕ ЧЕГО-ТО ЖДУТ. КТО И ЧТО? ЭТОГО МЫ НЕ ЗНАЕМ. НЕСОМНЕННО ТО, ЧТО МЫ НАЗЫВАЕМ БУДУЩИМ, ДАСТ ОТВЕТ И НА ЭТОТ ВОПРОС, ЧТОБЫ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ НАС ИЛИ ПРИСПОСОБИТЬ НАС ДЛЯ СВОИХ НУЖД. НО ЛУЧШЕ БЫ, ЕСЛИ Б В ЭТОМ МАЛЕНЬКОМ МИРЕ, НА ОСТРОВЕ, НА ДАЛЕКОМ БЕЛОМ БЕРЕГУ, НИЧЕГО БОЛЬШЕ НЕ ПРОИСХОДИЛО. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА МЫ ОКОНЧАТЕЛЬНО ВО ВСЕМ НЕ РАЗБЕРЕМСЯ".