Василий Бережной - Под ледяным щитом

- Какие?

- Вот хотя бы такое: что ты скажешь о магнитном поле Солнца? Там тоже "залежи" какой-то особенной материи?

Отец взглянул на сына, ожидая ответа. В глубине души он восхищался своим Ником, даже одобрял его бунт, но не решался признаться себе в этом.

- Что ж, возражение толковое... - пробормотал Ник. - Об этом я как-то не подумал... Первое, что приходит на ум: аналогичные явления могут возникать по разным причинам. И действительно, почему бы Солнцу тоже не иметь такой материи? Ведь модель солнечных недр гипотетична.

- Ну что ж, сынок, все это интересно, но прежде всего ты должен... войти в колею.

Никифор рассмеялся, откинув голову назад и прижав ладони к груди. Точно так же, как смеялся когда-то его отец.

- Это так впопад сказано: в колею! Войти в колею традиций, а голову сунуть в ошейник обычаев и нравов.

Вера внимательно слушала этот разговор отца и сына, вдумываясь в каждое слово. Аргументация отца Ника казалась ей убедительной, но в душе она склонялась на сторону Ника, вопреки логике симпатизируя его возражениям. А если бы ее спросили почему, вряд ли она смогла бы ответить.

- Рано или поздно, а тебе придется пойти на компромисс, сказал на прощанье отец. - И чем раньше, тем лучше. Для тебя.

- Никаких компромиссов!

- Пожалуйста, только без мальчишества. Ты ведь взрослый, ответственный член общества. Об этом не забывай.

"Взрослый, ответственный... - думал Никифор, вперившись взглядом в пустой экран. - А что я такого сделал?"

Несколько дней после разговора с отцом Никифор был молчалив, ни о чем не расспрашивал Веру, ничего не рассказывал ей, даже Кларой не интересовался. Часами лежал себе или сидел в кресле напротив стеклянной стены, и рассеянный взгляд его направлен был куда-то далеко-далеко. Вера, боясь надоесть ему своим вниманием, заходила к нему как можно реже. Вечерами, плавая в бассейне, видела сквозь кружево ветвей, что его стеклянная стена не светится.

А вечера были прозрачные и такие тихие, что, казалось, прислушайся - и услышишь шорох теней. Веру тянуло куда-то, безразлично куда, только бы по тропинкам и по травам, и чтобы не одной, а вдвоем. Пусть бы Ник молчал, и она бы молчала, лишь бы только слышать его дыханье рядом с собой. Ах, эти вечера! Кого они не очаруют! Вера вздыхала, набрасывала на плечи легкий халатик и медленно, как бы нехотя шла в свою комнату.

Однажды, когда она уже спала, на виллу прокралась какая-то тень, проследовала к комнате Ника и легонько постучала. Ник что-то недовольно пробормотал, дверь отворилась.

- Можно к тебе? Только не включай, пожалуйста, свет. Это я, Глеб. Не узнал?

- А почему ты так крадешься? - удивился Никифор.

- Видишь ли, чтобы Веру не побеспокоить... Я ненадолго. Он сел в кресло у кровати Ника, подобрав ноги и опершись руками, словно намеревался что-то схватить и убежать. - Понимаешь, Ник, ты не обижайся, что я так тебе ответил... Знаешь, мне неудобно было перед коллегами...

- Неудобно... - с иронией повторил Никифор. - Скажи прямо: испугался.

- Ну, это ты слишком. Ничего я не испугался, но, понимаешь, в такой ситуации...

Никифор слушал и удивлялся: что стало с Глебом? Порывистый, энергичный, независимый в суждениях, превратился в свою противоположность - боится даже Вере попасться на глаза, говорит совсем не то, что думает. Некоторое время Никифор слушал не перебивая, но слова товарища содержали так мало информации, что он наконец не выдержал и нетерпеливо махнул рукой:

- Хватит! Ты не ввел программу в свою электронную машину!

Глеб в недоумении вытаращился на него.

- Ну знаешь, я думал... просто потрепаться...

- Формальное внимание к товарищу, который споткнулся?

- Ну почему же формальное?

- А рецепты, советы, наставления, прописи для меня есть?

- Правда одна, - тверже заговорил Глеб. - Пока Совет морали и этики не применил к тебе санкций, ты должен честно признать...

- Вот это уже мысль! Хотя и убогая, никчемная по сути своей, но мысль. А то лепечет...

- Почему убогая? Почему никчемная?

- Ты этого не поймешь. А впрочем, подумай.

Разговор явно не клеился. Морализаторство Глеба ничего не дало. Немного посидев, он исчез так же тихо и незаметно, как появился. А Никифор долго не мог заснуть. И досадно было, что потерял друга (ведь так нужен был ему сейчас а настоящий товарищ!), и все же как-то вроде бы полегче стало на душе. Что поделаешь, мелкокалиберным оказался Глеб. Явился сюда, наверно, так, чтобы и Леля не знала. Ну и пусть... Может быть, и Клара хотела, чтобы я в ошейнике ходил... Клара... Пифия..

Вера улыбалась, наблюдая, как Никифор вынужденно, в силу необходимости подчиняется "кнопочной цивилизации".

- Ну что, Ник, полегче немного?

- Немного.

- А дикого меда не хочется?

Он только махал рукой и отворачивался - нашла, мол, над чем смеяться. Но вот и сам рассмеялся:

- Если бы ты знала, как они набросились! Тучей! Если бы не прыгнул вниз и не скатился бы под куст...

- Не прыгнул, а упал. Ведь и ногу сломал, и бока ободрал.

- Не будем уточнять. Я закрыл лицо руками, а они... Ох и злые!

- Не надо на них пенять: они защищали свой дом.

- А зачем преследовали, когда я отступил?

- Ты хочешь сказать: когда они тебя прогнали?

- Какая разница?

- А такая, что они хотели прогнать врага как можно дальше. Ну, может быть, и погорячились немного.

- И все-таки они злые.

Долго еще, пожалуй, до самого выздоровления Никифора главной темой их иронических разговоров были его контакты с природой, а особенно пчелиное "угощение". Шутками Вера все время пыталась скрыть волнение, охватывавшее ее, когда она бывала рядом с ним. А он был уже вежливый и... равнодушный. Шли дни. Вера продлила свой отпуск, и Никифор в конце концов не мог не приступить к своей научной работе. Учитывая ситуацию, он и не пытался занять свое место в Научном центре, но через Веру получил все материалы, которые его интересовали, и просиживал над ними целые ночи. Особую заинтересованность вызывал у него геомагнитный полюс в Антарктиде.

- Это, может быть, потому, что там Клара?.. - спросила однажды Вера не без иронии.

- Ты так считаешь? - Никифор поднял голову от проекционного аппарата.

Вера подошла к Никифору и легонько тронула его за плечо.

- Слушай, а ты... когда сбежишь в Антарктиду?

- Не сбегу, а отправлюсь, когда хорошо подготовлюсь. - И он заговорил на свою любимую тему, словно проверяя собственные выводы. Напряженность поля, силовые линии, функции - все эти слова не трогали Верину душу. Девушка думала об одном: "Уедет, уедет... Ну и что? Но ведь там Клара... Клара... Неужели я ревную? Неужели влюбилась?"

- Ты почему молчишь? - остановился напротив нее Никифор.

- А что? Разве ты меня о чем-то спросил?