Вогт Ван - Блеск грядущего

Обдумав эти и некоторые другие детали, член Президиума Кротер Вильямс занял в свое распоряжение несколько комнат в Государственной Больнице. Под его руководством несколько специально отобранных агентов секретной полиции изучали больничные записи, поднимали нужные документы и прощупывали окружение некоторых врачей и медсестер.

Перемещения начались в первый же день. Вроде бы случайные. Вроде бы совершенно не связанные с произошедшим. Предполагалось, что большая часть больничного персонала не имела со всем ничего общего, ведь сама Государственная Больница была громадиной на десять тысяч коек. Отбирать следовало тех, кто непосредственно был связан с рождением ребенка у Эйди или же каким-то административным образом.

Некоторые медсестры исчезли вообще. Кое-каких врачей в их бывших отделениях уже никто и никогда не встречал. «А где это Кодуна?» — мог спросить кто-то. «А, она сейчас в восьмом корпусе, пошла на повышение.» «Отлично, рад за нее.»

«Лишь бы только это сработало», — думал Кротер Вильямс, валяясь в постели выделенной ему комнаты и притворяясь, что находится здесь под наблюдением после сердечного приступа.

Одни беспокойные часы сменяли другие. За всеми людьми, на которых сейчас был навешен ярлык «подозреваемый», следили втайне установленные следящие и подслушивающие устройства. День за днем они записывали каждое произнесенное этими людьми слово, а Вильямс прослушивал лишь составленные компьютером резюме. Машина была запрограммирована только лишь на потенциально относящиеся к делу диалоги.

В конце концов такие разговоры перестали отмечаться вообще. Без всякого исключения все подозреваемые вели себя так, будто никогда не слыхали про Эйди Глюкен или Люэну Томас.

И, наконец, соблюдая полнейшую осторожность, Вильямс (Четырнадцатый) еще раз попытался на практике узнать, каким же образом был проведен обмен новорожденных. Под личиной мелкого государственного чиновника, проверяющего больничное хозяйство он прибыл в родильное отделение. Все работающие здесь медсестры были отосланы из палаты, где сыновья Эйди и Люэны были всего лишь парой из множества новорожденных.

Четырнадцатый зашел в палату. Все, что он делал, было отрепетировано заранее: Вильямс снимал с каждого ребенка идентификационный ярлычок, менял их местами, а потом стал менять и самих детей. Проведя эти действия он доволльно долго еще стоял, глядя на все эти маленькие кусочки человеческих существ. Буквально через мгновение все они стали выглядеть для него на одно лицо.

Нет, что ни говори, врачи и медсестры, видящие эти созданьица сотнями каждую неделю, никак не могли специально запомнить два личика.

Ну и прекрасно, подумал Вильямс, я сделал все, что мог. Оставаться здесь дольше было бы просто смешно.

Под каким-то предлогом он перевелся в другую больницу. И, естественно, пребывание в медицинских учреждениях постоянно служило важным для него целям.

Он возвратился в свои дворцовые апартаменты, составил рапорт и по соответствующим каналам сообщил, что тот сделан.

После этого он стал с беспокойством ждать.

Затем зазвонил телефон.

Это была секретарша фальшивого офиса, от имени которого, Вильямс действовал в больнице, представляясь мелкой чиновной крысой. Секретарша сообщила, что с ней недавно связалась заплаканная жена врача, который ухаживал за Вильямсом, когда тот играл роль пациента.

Доктор умер, по несчастью свалившись с балкона десятого этажа одного из больничных корпусов.

Секретарь закончила свой доклад:

— Жене покойного казалось, будто он и вы находились в дружеских отношениях, поэтому была уверена, что вы обязательно захотите узнать про несчастье.

— Спасибо, — автоматически поблагодарил ее Четырнадцатый. — Отошлите ей венок от моего имени.

Весь бледный, он повесил трубку.

Убийство.

Свидетелей обмена новорожденных начали убирать.

«Господи, — подумал про себя Вильямс, — ну почему он мне не верит? Ведь я же изо всех сил пытался ему доказать, что эти люди ни о чем не знают».

«Он» и «ему» относились исключительно к его превосходительству, чрезвычайному диктатору Мартину Лильгину.

Похоже, что Четырнадцатый уделил этому вопросу слишком мало внимания. Впрочем, переданное женой врача сообщение вроде бы и говорило, что она его ни в чем не подозревает. Просто так получилось, что, к несчастью, ее муж рассказал ей о мелком чиновнике, инспектирующем их больницу.

Четырнадцатый потряс головой — полнейшая секретность невозможна принципиально. Пусть в малом, хотя бы в обстановке спальной, но она всегда даст утечку.

А если продолжить дальше, если кто-то из врачей, медсестер или административных работников больницы что-то и подозревали (это те немногие, кто сталкивался с мелкой чиновной крысой), то могли рассказать об этом кому угодно: жене, мужу, брату, сестре, знакомому.

Стоя с трубкой в руке, Четырнадцатый подумал: «Все они будут убиты».

Однажды, когда он был моложе — но уже со всей юношеской наивностью и глупостью согласился с правом Лильгина на правление, неспособный задавать вопросы — у него была оказия подсчитать, сколько людей было казнено в связи с незначительной информацией, о которой все эти люди только лишь могли знать:

Тогда пострадало 3823 человека.

Но на сей раз необходимости в этом не было. Надо будет позвонить Третьему и постараться убедить этого…

Вильямс потряс головой, изгоняя оттуда все лишние мысли. Эпитет, кружащий где-то на грани сознания, был настолько грубым, что даже шокировал его. Немного придя в себя, уже совершенно сознательно, Вильямс напомнил себе: «Установление нового порядка требует жестоких действий. В переходной период люди неуправляемы и легко обращаются к старым стереотипам. Повсюду в мире до сих пор имеются контр-революционеры, вредители, правые и левые уклонисты, оппортунисты…»

Бойкие, ничего не значащие слова, которыми режим называл своих противников катились по проторенным тропкам сознания Вильямса, пока сам он шел по коридору, затем спускался на лифте и по широкому проходу не приблизился к офису Третьего.

Там же он нашел Йоделла. Уже сам приход Четырнадцатого стал для хозяина полнейшей неожиданностью. Третий просматривал документы и внезапно побледнел.

— Я начинаю думать, что неправильно понял данные вами инструкции, сказал Четырнадцатый.

— Какие еще инструкции? — эхом отозвался Третий.

— Хорошо, тогда я сам попробую доложиться по порученному мне делу.

Бледность хозяина кабинета прошла так же быстро, как и появилась. Пожилой человек вскочил из-за стола.