Джеймс Стоддард - Первое издание

— Я стараюсь быть внимательным и тактичным, — с угрозой начал он. — И я хочу, чтобы вы были довольны и счастливы, но разрази меня гром, если мои книги начнут указывать мне, куда именно я должен их ставить! В любом случае, я не допущу, чтобы продуманный порядок, который я поддерживаю в своей библиотеке, был нарушен двумя непослушными книгами. Особенно это касается тебя, Джейкоб! Ты и так уже причинил мне слишком много беспокойства.

С этими словами Диедо поставил нас на прежние места. Подавив таким образом наш жалкий бунт, он бросился в кресло и погрузился в чтение.

Неудача едва не подкосила меня. Я даже отправил Жанин послание, в котором выражал свое сожаление и просил прощения, но, к моему немалому удивлению, она ответила, что нисколько меня не винит, а, напротив, восхищается моей решительностью.

Битва, однако, была еще не окончена, ибо что-то в нашей с Жанин истории затронуло чувства других книг.

— Не отчаивайтесь, мистер Мамлок, — сказал мне парнишка с нижней полки. — Мы постараемся что-нибудь придумать, чтобы вы снова оказались рядом с ней.

Другие тома тоже выражали сочувствие и одобрение. Со стеллажа на стеллаж передавались по цепочке многочисленные сообщения, отовсюду доносились проклятья и обещания отомстить.

— Диедо просто неотесанный чурбан, деревенщина, — во всеуслышание заявила танцовщица. — Что он понимает в чувствах?!

В ответ с полок донесся такой громкий ропот, какого мне еще никогда не приходилось слышать. Шум продолжался до тех пор, пока глубокий бас Капитана не призвал всех к порядку.

— Разговоров я слышал достаточно, только словами делу не поможешь! — сказал Капитан Конь. — Скажите, готовы ли вы действовать, даже если вам будет грозить наказание или… уничтожение?

— Да! — прокричали в ответ книги. — Да!

— Прекрасно, — заключил Капитан. — Наши возможности ограничены, но кое-что мы все-таки способны сделать, хотя для этого понадобится мужество. Нужно устроить в библиотеке такой беспорядок, чтобы Диедо в конце концов сдался. Ну как, готовы?

— Готовы! — ответил за всех цирковой акробат. — Мы ему покажем!..

Когда на следующий день Диедо вошел в библиотеку, почти все книги за исключением жалкой горстки ренегатов, отказавшихся присоединиться к мятежу, валялись в проходе на полу. Волшебник ахнул и страдальчески поморщился, но уже в следующую секунду его лицо покраснело от гнева. Он даже поднял ногу, собираясь хорошенько пнуть ближайшие к нему тома, но сдержался, опасаясь повредить драгоценные издания.

— Где? — прошипел он. — Где этот чертов Мамлок?!

И он шагнул вперед. Несмотря на владевшую им ярость, Диедо двигался предельно осторожно, бережно разбирая книжные завалы перед собой. Наконец он нашел меня и с торжествующим воплем поднял высоко в воздух.

— Ага, вот ты где! Ну, теперь держись!..

С этими словами Диедо отнес меня к камину и, уложив на полку, разжег огонь. Потом снова взял меня в руки.

— Вот он, ваш герой! — громко провозгласил Диедо. — Это он подбил вас на бунт! Ну что ж, сейчас вы увидите, что бывает с теми, кто пытается со мной бороться. Все увидите!..

И он размахнулся, чтобы швырнуть меня в огонь. Его лицо по-прежнему пылало гневом, и я не сомневался: Диедо исполнит свою угрозу. Мне казалось — я уже ощущаю жар горевшего в камине огня. Спасения не было, оставалось только надеяться, что будет не слишком больно.

Но Диедо вдруг заколебался. Рука его задрожала и опустилась, хотя он по-прежнему сжимал меня так крепко, что я чувствовал, как его пальцы впиваются в переплет.

— Не могу! — выкрикнул Йон Диедо, роняя меня на пол. — Не могу!

И он разрыдался.

— Если бы я мог сжечь эти проклятые книги!.. — бессвязно выкрикивал Диедо. — Все до единой! Весь этот проклятый дом!..

Не переставая рыдать, он повалился в кресло. Постепенно рыдания стихли, а еще через несколько минут Диедо отнял от лица руки и оглядел сваленные на полу тома.

— Мне очень жаль, — проговорил он срывающимся голосом. — Простите мне мою вспышку. Я… я вовсе не думаю того, что сейчас говорил… Вы — мои друзья, мои единственные друзья в целом мире!

Диедо поднял меня с пола и положил на столик рядом.

— Так продолжаться не может, — сказал он. — Я… Мне нужно подумать.

И, не прибавив больше ни слова, Диедо поднялся и вышел из библиотеки. Я, однако, по-прежнему не знал, почему он меня пощадил. Быть может, ему не хотелось стать убийцей, хотя не исключено, что Диедо претила сама мысль о том, чтобы своими руками уничтожить ценный экземпляр.

Диедо ушел, но в библиотеке на затихали разговоры. Все книги сходились во мнении, что еще никогда волшебник не действовал столь импульсивно и непоследовательно. Кто-то даже полагал, что Диедо сошел с ума. Я же размышлял о том, как часто на протяжении столетий вспыхивали подобные дискуссии и сколько раз пленники пытались постичь логику поступков своего тюремщика — совсем как дети пьяницы, которые тщатся отыскать рациональное зерно в странном поведении родителя.

На следующий день Диедо появился в библиотеке ранним утром. Глаза его запали, губы были решительно сжаты. Не говоря ни слова, он принялся расставлять книги по местам. На эту работу у него ушло почти полдня, ибо он стремился восстановить в библиотеке прежний порядок. Только меня он оставил лежать на столе, и я невольно подумал, уж не собирается ли Диедо устроить что-то вроде показательного аутодафе.

Наконец книги вернулись на свои места, и волшебник, встав в центре комнаты, обратился к нам с такими словами:

— Я хочу только одного — чтобы книги в моей библиотеке были счастливы, — устало сказал он. — Бунты, мятежи, восстания — все это должно прекратиться раз и навсегда. Я мог бы принять решительные меры… — тут он покосился в сторону камина, и я мысленно содрогнулся, — но это не в обычае Йона Диедо. Я люблю книги, а вы — лучшее собрание книг в мире. На вашем месте я бы гордился своим положением и почитал за честь находиться в библиотеке, где каждый экземпляр отобран с великим тщанием и любовью. Чтобы отыскать некоторых из вас, мне пришлось преодолеть сотни миль, другие попали мне в руки случайно, но все вы одинаково дороги. Многие из вас давно пережили своих современников, ваши мысли и чувства обрели бессмертие, которое продолжается, покуда вы стоите здесь, на этих полках. Готовы ли вы покинуть мою библиотеку, чтобы в течение пары жалких десятилетий обратиться в прах, в пепел?

В ответ на эти слова несколько наиболее старых томов что-то пробормотали.

— И разве здесь, у меня, вам плохо?! — продолжал Йон Диедо, слегка повысив голос. — О вас заботятся, вас холят и лелеют, стирают с вас пыль, ремонтируют, переставляют с места на место, чтобы вы могли насладиться самым изысканным обществом. Ничья рука, кроме моей, не смеет к вам прикасаться. Вы даже можете читать друг друга, приобретая новый, бесценный опыт. В вашем распоряжении — вечность, которую можно потратить на созерцание и размышления. Что такого ужасного в подобной судьбе?