Михаил Пухов - Монополия на разум

– В действительности главной задачей было изучение одного образования, обнаруженного в системе.

– Продолжайте.

– В системе насчитывается девять крупных планет, не считая спутников и прочей мелочи. Образование, о котором я говорю, обнаружено возле шестой планеты системы.

Министр снова замолчал.

– Говорите же, – сказал Эо. – Все равно ведь придется.

– Образование представляет собой… кольцо, – сказал наконец министр.

– Кольцо? – переспросил Эо. – Какое – газовое или метеоритное?

Министр помолчал. Потом сказал:

– Ни то ни другое. Только вы ни при каких обстоятельствах не должны…

– Ну разумеется, – сказал Эо. – Мы же договорились. Продолжайте.

– Кольцо плоское, – решился наконец министр.

– Плоское? – переспросил Эо. – Не понял. В каком смысле?

– В прямом, – тихо сказал министр. – Оно… двухмерное.

– Двухмерное? – переспросил Эо. – Разве такие бывают?

– Нет, – тихо сказал министр. – В том-то и дело. Образование совершенно уникально.

– Ладно, верю, – сказал Эо. – Я не понимаю только, зачем вам все-таки секретность? Мы работаем вместе не первый год. Что и от кого мы охраняем? Ведь в Галактике нет других населенных планет.

– Во вселенной много галактик.

– Ладно, – сказал Эо. – В конце концов, это меня не касается. А за какие свойства кольцо было засекречено?

– Ну, у него могут оказаться самые невероятные свойства!

– То есть пока они неизвестны?

– Именно их изучением и должна была заниматься экспедиция.

– Понятно, – сказал Эо. – Значит, третий рукав Галактики, система С-1481211, желтое солнце, шестая планета, плоское двухмерное кольцо. Очень интересно. А остальные планеты? Мне нужно знать обстановку. Я не уверен, что найду что-нибудь в каталоге.

– Не найдете, – сказал министр. – Все сведения о системе засекречены. Но я кое-что помню. Ближе всех к звезде находится небольшой безатмосферный мирок класса Роны, покрытый метеоритными кратерами.

Рона была единственным большим спутником Мариона.

– На втором месте стоит планета класса Мариона, но одиночная, очень жаркая, с ядовитой облачной атмосферой.

– Понятно, – сказал Эо. – Продолжайте.

– Дальше двойная планета класса Мариона, пригодная для заселения. Собственно, именно она фигурировала в наших официальных документах.

– Там есть жизнь? – спросил Эо.

– Откуда вы знаете?

– Вы же сами сказали, что планета двойная, с луной. Значит, жизнь. В каких формах?

– В самых простых, – ответил министр. – Во всяком случае, сухопутная. Папоротники, хвощи, насекомые. Ничего такого, что могло бы повредить самый легкий защитный скафандр.

– Понятно, – сказал Эо. – Откуда у вас такие подробности?

– Там побывала еще одна наша экспедиция, – сказал министр. – Разведгруппа. Несколько лет назад.

– Если вы хотите, чтобы я вам помог, их материалы должны к вечеру быть у меня.

– Хорошо, – сказал министр. – Только вы вряд ли найдете там что-нибудь новое.

– Вы ошиблись, – сказал Эо на следующее утро. – Конечно, я не могу пока делать выводов. Но некоторые детали я все-таки уточнил.

– Например?

– Например, в системе есть пояс астероидов. Согласитесь, факт немаловажный, когда речь идет о гибели корабля.

– Возможно, – сказал министр. – Но вчера я просто не успел рассказать о них. И я не верю, что астероиды имеют какое-то отношение к судьбе экспедиции.

– Вы слышали запись их последнего сеанса связи?

– Нет, – сказал министр. – Где вы ее нашли? Дайте послушать.

– Она в деле. Но вы не услышите ничего интересного. Идет самая обычная передача, а потом – бах! – обрыв.

– И все?

Эо усмехнулся.

– Нет. Передача прослушивается еще некоторое время, но на очень высоких частотах. Расшифровать ее не удалось.

– Некоторое время? Сколько минут?

Эо усмехнулся вторично.

– Две миллисекунды. И частота все возрастает.

– А что вы думаете о причинах? Виновато кольцо?

Эо усмехнулся третий раз подряд.

– Именно причины мы и должны выяснить.

– Каким образом?

– Придется посылать специальную группу.

– Вы думаете, в гибели корабля виновата шестая планета? Та, что с кольцом?

– Не знаю, – сказал Эо.

– Спецзонд четыре! – коротко скомандовал Гран.

– Готов! – отозвался оператор.

Марионский звездолет «Гамма-Марка» парил вблизи плоскости эклиптики на почтительном удалении от шестой планеты системы С-1481211. Уже после первого зонда стало понятно, что шутить с планетой небезопасно.

– Пошел!

Оператор нашел нужную клавишу. Экраны носового обзора на секунду закрыл ракетный выхлоп зонда, но тут же перед сидящими в рубке снова открылся вид на полосатый сплющенный шар планеты-гиганта, словно перечеркнутый сверкающим лезвием.

Зонд, посланный «Гамма-Маркой», двигался сейчас по широкой дуге, быстро набирая скорость. Он приближался к наружной кромке кольца.

– Все равно сегодняшний пуск лишний. Держу пари, что будет как раньше,

– сказал Гран. – Скорее бы начать новую серию.

Светлая точка зонда, все ускоряясь, подошла вплотную к кольцу, к его внешнему краю. Через секунду она оказалась над его ровной блестящей поверхностью и исчезла.

– Триггер-эффект, – гордо сказал Гран. Он открыл этот и все остальные эффекты. Он дал им названия и много узнал о них. Он не сделал только одного – не объяснил, чем они вызываются. Впрочем, последнее от него и не требовалось.

– Куда он запропастился? – спросил оператор. Оператор не присутствовал на предыдущих запусках. – Только что здесь был. Вот опять появился. И исчез. Где же он?

– Вот он, ниже кольца, – охотно объяснил Гран. – Триггер-эффект заключается в том, что тело, движущееся над двухмерной формацией, через строго определенные промежутки времени меняет свое положение, зеркально отображаясь относительно ее плоскости. Смотрите.

Оператор и так смотрел на экран не отрываясь. Светлое пятнышко зонда вспыхивало сейчас то сверху, то снизу блестящей ленты кольца. Зрелище получилось впечатляющим. Некоторое время зонд двигался над плоскостью кольца, потом – бац! – оказывался внизу, под кольцом, продолжая движение.

– Сейчас вы наблюдаете нормальный триггер-эффект, – еще раз проговорил Гран. – Обратите внимание: промежутки между переходами постепенно укорачиваются. Их длительность прямо пропорциональна расстоянию до внутренней кромки.

Зонд действительно приближался к просвету между кольцом и атмосферой планеты. Глаза устали следить за его мгновенными перебросами, прыжками вверх-вниз сквозь сверкающую поверхность. Наконец зонд стал восприниматься как две светлые мигающие точки, отраженные в зеркале кольца.