Владимир Клименко - Котёл колдуна

- Зачем же тогда здесь живет Колдун? - от волнения Павел не замечал, как его пальцы мнут край карты, словно ненужную бумажку. - Он что, тоже с другой планеты?

- Как раз нет, - Китоврас с сочувствием и одновременно с сожалением смотрел на Павла, лицо которого пошло красными лихорадочными пятнами.

- Хранитель берется всегда из местных. Он, разумеется, не совсем обычное существо в вашем понимании, поэтому вы его и называете колдуном. Но так проще, и мы не против. Колдун так колдун. Первоначально его приходится искать, а потом Хранитель сам находит себе замену, ученика.

- Так, как сейчас нашли Тима?

- Иногда так, иногда - иначе. Колдун сам знает, кто будет его учеником. Главное, чтобы тот обладал маниту, - и, заметив недоуменный взгляд Павла, кентавр добавил. - Маниту - это магическая власть, невидимая сила. Часто люди сами не понимают, что обладают такой силой, тогда им нужно помочь.

- Это Тим-то - колдун? Он недавно школу кончил, ему еще учиться и учиться.

- Это не те знания и не та сила, - прервал Павла Китоврас. - Ты ведь уже убедился, что Тимофей может многое, хотя и знаком с Колдуном всего один день. Люди только начинают догадываться, что сумма сугубо практических, с их точки зрения, знаний не дает главного - возможностей не противоборствовать, а объединиться с природой, космосом, если угодно. Мы все прошли через подобное противостояние. Такой путь - тупик.

Павел хотел еще что-то возразить, но с поляны послышался высокий голос Тима. Он дразнил Гарма, держа перед его носом большую кость.

- Служи, Гарм, служи, - приговаривал Тим, не давая псу вырвать кость из рук. - Вот так, молодец!

Павел отодвинул занавеску и выглянул из окна как раз вовремя, чтобы увидеть, как страшный лохматый пес неуклюже садится на задние лапы, словно болонка, выпрашивающая сахар у хозяина.

Пуховые шарики редких облаков казались подсиненными - такой пронзительной голубизны неба Павел не видел давно. Да он уже и забыл, когда еще доводилось вот так, лицом вверх, лежать на свежескошенной траве и слушать журчащую песню кузнечиков.

Рядом, также заложив за голову руки, лежал Тим. Разговаривать было лень, не хотелось шевелиться, но Павел все же приподнялся на локте, чтобы еще раз посмотреть на пасеку - примерно десяток ульев, между которыми неспешно расхаживал Никишка.

- Образцовое хозяйство, - как бы про себя проговорил Павел и вновь рухнул на душистое сено. - Старательный у тебя домовой. Омшаник выстроил капитальный, пчел развел, вот даже сена накосил на зиму, кого только кормить будет - неизвестно.

- Это почему неизвестно? - Тим перекатился со спины на живот и прикусил сухую травинку. - Зимой разную живность будет подкармливать. Косуль, зайцев.

- Медведей, - продолжил ему в тон Павел.

- Медведи сами не придут.

- Что, ты не пустишь?

- И я не пущу, - не принял шутки Тим. - И сами не сунутся. Они Гарма чуют.

- Ты, кажется, окончательно вжился в роль будущего Хранителя. Скажи, тебя это все не пугает? Ты во всем разобрался? Ты хоть понимаешь, Тим, на что идешь? Посмотри на Колдуна, и ты ведь будешь таким.

- Таким, наверное, нет, - Тим глядел куда-то вдаль, не поворачивая лица к Павлу, в его губах мелко дрожала, прикушенная крепкими зубами, травинка. - А вот знать и уметь буду, конечно, не меньше.

- Он тебя как учит, лекции читает или больше на практике?

- Отстань, - примирительно попросил Тим. - Не читает он никаких лекций. Просто для того, чтобы учиться, надо быть с ним рядом. Я тебе этого объяснить не могу, это надо чувствовать.

- Куда уж нам, - немного обиженно протянул Павел. - Мы в колдуны рылом не вышли.

- Глупости опять говоришь, да к тому же и сам это понимаешь. Просто я, ну более способный, что ли. Ты к Алабелле идти не раздумал?

- Не раздумал. Жутковато, правда, но пойду.

- И о чем спросишь? Сколько лет проживешь?

- Вот это ни в коем случае. Об этом я не хотел бы узнать ни за что.

- Почему? - разговорился Тим. - Представляешь, зато точно можно рассчитать, что стоит делать, что нет. Будешь четко знать, как построить свою жизнь. Об этом ведь тоже можно спросить. Узнаешь, на что способен.

- Вот сам иди и спрашивай, - Павел рассердился и стал грубить. Узнаешь, когда помрешь, когда влюбишься. Не забудь уточнить, когда заболеешь и чем, в каком году будет проведена денежная реформа и что ты на этом заработаешь.

Тим внимательно посмотрел на Павла и неожиданно расхохотался.

- Чудак-человек! Зачем злишься? Мне-то об этом знать как раз ни к чему. Я о себе и так кое-что знаю. Мне больше надо о своем бессмертии беспокоиться. Бессмертие - тоже проблема.

- Скажешь тоже, - Павел недоверчиво покосился на Тима. - Ты что же, будешь жить вечно?

- Если захочу. Колдун вот не хочет.

- Ему что, надоело?

- Сложно все это, - веселые искорки в глазах Тима погасли. - Об этом я и сам хотел бы спросить у Алабеллы, но, наверное, не решусь. Колдун, кстати, так и не осмелился. Но ты так мне и не ответил, зачем идешь к Алабелле.

- Сам бы хотел знать. Когда я разговаривал с Китоврасом, он сказал, что миссия его народа быть наблюдателями. Мы же до сих пор бьемся над вопросом, зачем живет человечество. Мало того - спорим: одиноки во Вселенной или нет. Хотя, по-моему, и ежу понятно, что не одиноки, а лишь дики и необразованны. Не потому ли тысячелетиями пытаемся решить вечный вопрос: в чем смысл жизни? Ответов, разумеется, столько же, сколько и спрашивающих.

- Ага, понятно. Значит ты приходишь к Алабелле и прямо с порога спрашиваешь - в чем смысл жизни. Проблема в один момент разрешается, а дальше ты несешь полученные знания человечеству, избавляешь его от сомнений невежества, и...

- Ах, так! - Павел внезапно вскочил и бросился на Тима. Издеваешься! - Он шутливо ухватил Тима за плечи и прижал к земле. - Колдун несчастный!

Павел так и не понял, что произошло в следующую минуту. Он вдруг почувствовал, как его тело мягко подбросило в воздух. Сколько он теперь ни пытался дотянуться до Тима, ничего не получалось. Павел висел горизонтально к земле и, как пловец, разводил руками. В полутора метрах под ним лежал Тим и заливался мальчишеским хохотом.

- Отпусти! - взмолился наконец Павел. Шутка ему не понравилась, уж слишком беспомощными и унизительными казались его попытки вернуться в прежнее положение. - Хватит!

Тим всхлипнул еще раз, подавив последний смешок, и Павел тяжело рухнул на охапку сена. От ульев к расшалившимся парням мелко семенил домовой, в руках он держал деревянную миску с крупно нарезанными ярко-желтыми сотами.

- Никишка! - воскликнул Тим и сел, обхватив руками колени. - Вот Павел интересуется, как тебе здесь живется. Его, кстати, сильно смущает твое инопланетное происхождение.