Елизавета Манова - Легион

- Значит, не зря?

- Да, - спокойно ответил Дарен. - Мы все-таки остановили их у Азрана. Я успел перехватить ополчения Гарасола Карза, и у Азрана мы зацепились.

- И мы победили?!

- Да, - безрадостно ответил Дарен, - в конце-концов. Слишком долго и слишком дорого, Альд. Слишком долго не могли между собой столковаться, слишком дорого платили за неумение воевать. Слишком много было у нас перевалов, и на каждом мы оставляли лучших.

- Но мы победили?

- Присядь, Альд, - спокойно сказал Дарен. - Ты пришел слишком поздно, когда мне уже незачем лгать ни себе, ни другим.

- Так победили мы или нет? Они ушли?

- Нет, - угрюмо ответил Дарен, - почти никто из них не ушел. Оказывается, им уже некуда было уходить. Мы просто их перебили и уничтожили их корабли.

- Почему? - тревожно спросила Инта. - Как так: некуда?

В первый раз надломился ее голос, в первый раз страх промелькнул на лице, и Алек вдруг понял: это о нас. Это наших всех перебили, потому что нам некуда было уйти.

И - ничего. Наплевать.

- Потому, что вас уже выгнали отовсюду. Вы всем мешали и всюду несли несвободу, и нам приходилось вас убивать, чтобы не стать такими, как вы.

- И что вы вы играли? - спокойно ответила Инта, и в лице ее больше не было страха. - Во Вселенной достаточно много таких, как мы. Когда-нибудь они навестят вас опять, и сколько тогда вы заплатите за свободу?

Альд обернулся и поглядел на нее. А потом тяжело отошел и сел в свое кресло.

И - тишина.

- Ты - женщина, - сказал наконец Дарен, - и ты - солдат, а, значит, убийца. Не понимаю. Мне пришлось убивать, спасая свой мир, и эта тяжесть лежит у меня на душе. А ты?

- Точно так же: спасая свой мир, - неохотно сказала она. - Тогда мы еще защищались, - сказала она, - и, может быть, мы тогда защитили вас. Ты просто не знаешь, что такое война.

Старик усмехнулся - мол, это я не знаю?

- Конечно не знаешь. Ты сам говорил, что вы не умеете воевать, a в нашей истории, кажется, нет ни единого года без войн, и эта, моя война, затянулась на два поколения. Война любит лучших, - угрюмо сказала она, - и если бы воевали одни мужчины, она бы сожрала всех честных и смелых за несколько лет, и женщинам все равно бы пришлось воевать, спасая ублюдков и трусов. Мы выращены войною, - сказала она, - и то, что такие, как вы, привыкли считать несвободой - для нас просто жизнь.

- Тогда хорошо, что вас нет.

- Не радуйся, - грустно сказала она. - Мы были всего лишь одними из многих. Война к вам вернется, - сказала она, - и сделает вас такими, как мы - или сотрет навсегда.

- Нет! - закричал вдруг Альд, - нет!

- Да, - спокойно сказала она. - Знаешь, что не смеет тебе рассказать Дарен? Вы стали другими после этой войны. Вы отдали лучших - и теперь лучший тот, кому удалось выжить. Так?

- Так, - ответил Дарен. - К сожалению. Настоящие герои забыты, очевидцы, никому не нужные, умирают от давних ран, а в героях теперь другие - те, кто спрятался от войны. И жизнь идет как-то иначе - в суматохе и лжи, и такие, как Альд - привыкшие жить по чести, сейчас не в моде. Ну и что? Это пройдет. Мы жестоко переболели войной, но Латорн выздоровеет. А если он будет здоров, мы сумеем себя защитить.

- Не знаю, Дарен, - угрюмо сказал ему Альд, - недавно я тоже так думал. Но там, где я был... это очень скверное место, там тысячи разных существ... люди или не люди... но все они принадлежали войне. И когда я думаю: сколько же их таких во Вселенной? И что будет с Латорном, если это повториться еще хоть раз?..

Они говорят, а к Алеку подобрался сон. Огонь в камине и мягкие взмахи теней, и вещи то прячутся в темноте, то выступают вперед, а могила на перевале давно забыта, и пыль затянула узоры чужих письмен. Они говорят, а колокол на Последней косе уже отзвонил по нас... Спросите меня, что такое война, подумал он, чистюли чертовы, что вы можете знать... А волны ползут себе на косу, и размашистый проблеск маяка...

...Размашистый проблеск маяка, но ветер упруго ударил в лицо, и мы оказывается идем по черной равнине - к маяку.

Ветер в лицо, и звезды вверху, и хрустит под ногами спекшийся шлак...

Луч метнулся по небу и лег на нас, и мы теперь идем по лучу. Светящийся коридор, в котором мы, и ночь по бокам, и черная тень впереди...

Первая - Инта, за ней я, а Альд топает позади, что-то случилось, подумал он, только я не пойму... Нечего понимать, подумал он. Накрылось одно вранье, пойдет другое.

Светлый коридор и черная башня, обозначенная светом в ночи, и кто-то стоит и ждет.

Они прошли мимо серых, и серые козырнули, а Инта только кивнула в ответ.

Круглая штука легла под ноги, выпустила лепестки из брони и унесла нас наверх.

Наверху были черные, они козырнули, и Инта кивнула в ответ. Пол потек под ногами, понес вперед, а черные смотрят вслед.

"Инта", хотел он сказать, но не смог - не было Инты, был коммодор. Или была? подумал он, нет, все равно, не она и не он - черная фигура с шевронами на рукаве, и встречные молча вытягиваются во фрунт, и тоска, от которой впору завыть: нет ее. Я ее потерял.

- Твой корабль? - спросил Альд из-за спины, и она не оглядываясь кивнула. Ее корабль и ее экипаж, и упругая тяжесть спокойной воли: мы не смеем уйти, и никто не смеет спросить, кто мы такие и как мы сюда попали.

Круглый отсек, полный людей и приборов, черные с золотом, офицерье, подумал Алек, злоба и торжество: пяльтесь, скоты, все равно это меня она любила. Хоть на минуточку - но меня.

- Слушаю, - сказала Инта.

Они докладывают один за другим, а мы стоим у нее за спиной, и в глазах у Альда черный огонь. Вот дурачок, подумал Алек, нашел на кого сверкать. Тоже тени, такое же трупье, как и мы...

- Хорошо, - сказала она. - Занять места по стартовому расписанию. Готовность - 10 минут. Останьтесь, Джарг, - сказала она им в спины, и рослый с одним шевроном вернулся назад.

- Вы ознакомились с последней депешей из штаба? - очень холодно спросила она. Джарг покосился на нас.

- Это уже безразлично, - сказала она, и Джарг опустил глаза.

- Я принял депешу, но она зашифрована вашим личным кодом.

- Который вам сообщили в четвертом отделе, - равнодушно сказала она. - Так вот, Джарг, этот приказ я выполнять не намерена. Я остаюсь у Ордалена. Как вам будет удобнее умереть: на боевом посту или в карцере?

Он глядел на нее с ненавистью и восторгом, и ни капли сомнения не мелькнуло на жестком лице.

- Если позволите, на посту.

Повернулся, чтобы идти, и Инта негромко сказала в след:

- По боевому расписанию ваше место в этом отсеке.

- Я знаю свое место, коммодор. Я обязан уничтожить...

- Оставьте, сказала она с усмешкой. - _О_н_и_ это сделают сами. Вместе с крейсером.

- Это было действительно необходимо? - спросил ее Альд. - Столько людей...

- С гарнизоном форпоста 370 человек. Да.