Аластер Рейнольдс - Великая стена

— Мелкая маршрутная ошибка, — сообщила Сюзи. — У нас небольшие повреждения, и меня решили разбудить первой. Но не переживай. Главное, что мы живы.

Маршрутные ошибки. Ты слышишь разговоры о них, но надеешься, что с тобой такое никогда не случится.

— Большая задержка?

— Сорок дней. Мне очень жаль, Том. Накрылись наши премиальные.

Я гневно бью кулаком по стенке капсулы. Но тут подходит Катерина и успокаивает меня, положив руку на мое плечо.

— Все хорошо, — говорит она. — Ты в безопасности. А это самое главное.

Я смотрю на нее и на мгновение передо мной возникает лицо какой-то другой женщины, о которой я не думал уже много лет. Я даже почти вспоминаю ее имя, но это мгновение проходит.

— В безопасности, — соглашаюсь я и киваю.

Перевел с английского Андрей Новиков

+ + +

ВЕЛИКАЯ СТЕНА

Повесть

Alastair Reynolds. Great Wall of Mars. 2000.

Аннотация:

Далекое будущее. Разрозненное человечество разделилось на три лагеря: Объединенные, Коалиция и партия Демаршистов. Последние придерживаются нейтралитета, первые два находятся в состоянии конфронтации. Вот-вот снова вспыхнет война, и Нэвил Клавэйн, родной брат Уоррена Клавэйна, военного предводителя Коалиции, отправляется на Марс на встречу с руководством Объединенных в попытке мирным, дипломатическим путем разрешить имеющиеся противоречия…

Входит в цикл «Пространство Откровения».

«Премия Сэйун / Seiunsho (2004)»

Ты понимаешь, что можешь там погибнуть? — спросил Уоррен.

Невил Клавэйн посмотрел в единственный глаз брата; второго Уоррен лишился в битве с Объединенными на плато Тарсис.

— Да, понимаю, — ответил он. — Но, если начнется новая война, мы все можем погибнуть. Лучше я рискну сейчас, пока остается хоть какая-то надежда на мир.

Уоррен медленно, терпеливо покачал головой:

— Мы уже столько раз проходили через это. Мне кажется, на этот раз ты вряд ли чего-то добьешься, а? Пока они там, не может быть никакого мира. Вот чего ты не понимаешь, Невил. Единственное решение, гарантирующее прочный результат, — это… — Он смолк.

— Продолжай, — подбодрил его Клавэйн. — Скажи это слово. Геноцид.

Уоррен хотел ответить, но в этот момент со стороны прибывшего корабля, в конце стыковочного коридора, возникли шум и оживление. Через дверь Клавэйн разглядел толпу репортеров, затем увидел, как кто-то пробирается к выходу, отделываясь от вопросов предельно краткими ответами. Это была Сандра Вой, женщина из партии Демар-шистов, которая собиралась лететь с ним на Марс.

— Это не геноцид; они просто клика, а не этнически обособленная раса, — возразил Уоррен, прежде чем Вой оказалась в пределах слышимости.

— Что же это в таком случае?

— Не знаю. Предусмотрительность?

Подошла Вой. Она держалась прямо, на лице застыла маска безмолвной покорности. Ее корабль только что прибыл из Кольца Юпитера после трехнедельного перелета на максимальной скорости. Все это время надежды на мирное урегулирование кризиса оставалось все меньше.

— Добро пожаловать на Деймос, — сказал Уоррен.

— Итак, — начала Сандра, обращаясь к обоим, — мне жаль, но положение сейчас тяжелое. Давайте сразу перейдем к делу. Уоррен, как вы думаете, скоро ли нам удастся найти решение?

— Думаю, да. Если Галиана по-прежнему будет придерживаться той же тактики, что и в последние полгода, то нам следует ожидать очередной попытки побега через… — Уоррен взглянул на дисплей, встроенный в браслет. — Примерно через три дня. Если она действительно попытается запустить с Марса очередной шаттл, то у нас не останется иного выбора, кроме обострения отношений.

Все понимали, что это означает вооруженное нападение на гнездо Объединенных.

— До сих пор вы терпели ее попытки, — заметила Вой. — И каждый раз полностью уничтожали корабль и всех находящихся на нем людей. Общий риск успешного прорыва не увеличился. Так зачем же отвечать сейчас?

— Ответ прост. После каждого нарушения мы посылали Галиане все более жесткие предупреждения. Последнее было абсолютным и окончательным.

— Если вы атакуете, то нарушите договор. Уоррен улыбнулся, внутренне торжествуя:

— Не совсем, Сандра. Возможно, вы не полностью ознакомлены с особыми условиями договора, но мы обнаружили, что он позволяет нам напасть на гнездо Галианы, ничего не нарушая. Техническое выражение — «полицейская акция», если мне не изменяет память.

Клавэйн увидел, что Вой на несколько мгновений потеряла дар речи. Он не удивился. Договор между Коалицией и Объединенными, который помогали составлять нейтральные Демаршисты Вой, оказался самым долговечным документом, за исключением кое-каких туманных, составленных с помощью компьютера выкладок. Предполагалось, что он будет недвусмысленным, хотя только машины читали его от начала до конца и только машины могли найти в нем лазейку, которой сейчас хвастался Уоррен.

— Нет… — произнесла Сандра Вой. — Здесь какая-то ошибка.

— Боюсь, что он прав, — возразил Клавэйн. — Я видел краткие резюме на нормальном языке, и в законности полицейской акции сомневаться не приходится. Но в ней нет необходимости. Я уверен, что смогу уговорить Галиану не предпринимать новой попытки к бегству.

— А если у нас ничего не получится? — Теперь Вой смотрела на Уоррена. — Мы с Невилом через три дня, возможно, будем еще на Марсе.

— Мой вам совет: не суйтесь туда.

Почувствовав отвращение, Вой отвернулась и ступила в зеленую прохладу шаттла. На минуту Клавэйн остался наедине с братом. Уоррен прикоснулся хромовым пальцем протеза к кожаной нашлепке, закрывающей его пустую глазницу, словно желая напомнить Клавэйну о том, чего ему стоила война и как мало любви он испытывал к врагу даже теперь.

— У нас нет шансов на успех, верно? — спросил Клавэйн. — Мы летим туда только для того, чтобы ты мог сказать, что испробовал все мирные способы, прежде чем посылать войска. На самом деле ты хочешь очередной проклятой войны.

— Не будь таким пораженцем, — возразил Уоррен, печально качая головой, как старший брат, разочарованный в неудачнике младшем. — Это тебе действительно не к лицу.

— Пораженец здесь не я, — парировал Клавэйн.

— Нет. Разумеется, нет. Просто постарайся изо всех сил, братишка.

Уоррен протянул ему руку. Помедлив, Клавэйн снова взглянул в единственный глаз брата. На него смотрел следователь: глаз был светлым, бесцветным и холодным, как январское солнце. Он горел ненавистью. Уоррен презирал Клавэйна за пацифизм; за веру в то, что любой мир, даже мир, представляющий собой периоды настороженного затишья между кризисами, всегда лучше войны. Эти разногласия уничтожили последние братские чувства, еще теплившиеся между ними. Сейчас, напоминая Клавэйну о том, что они братья, Уоррен не скрывал неприязни.