Андрей Изюмов - 13-47, Клин

— Спасибо, — сказала она. — Правда, спасибо…

— Ну, это еще не все, — улыбнулся я. — На твоем теле столько ссадин и мелких ран, что нужно обработать и их.

— Меня в сон клонит, — пожаловалась она. — Не спала сутки, потом эти пытки, а сейчас инъекция…

Она уже начинала растягивать слова. Движения замедлялись с каждой минутой.

— Когда проснешься, все уже будет закончено, — сказал я, доставая из аптечки новую ампулу со спиртом, — тут остались только мелкие раны, это просто и быстро.

— Ты у них на базе медик? — спросила она.

Я покачал головой.

— Обычный пехотинец, я ведь говорил. Просто много времени провел в горячих точках. Приходилось штопать парней, служивших со мной, прямо под пулями и посреди рвущихся снарядов. Я уже через многое прошел.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Двадцать один, — ответил я, продолжая протирать ее раны спиртом, — а тебе?

— Двадцать пять, — ответила она. — И это первая моя операция вне пределов дома. У нас девушки служат в штабах, а в пекло лезут только по собственному желанию. Ты моложе меня, а уже через столько прошел, если не врешь…

— И почему полезла ты? — я проигнорировал ее последнюю фразу.

— Не хочу рассказывать. Точно не сейчас, — она помолчала, потом продолжила, — а ты совсем другой. Все те люди на базе — точное подобие тех солдат, к которым нас готовят. Почему ты не такой?

Она уже явно боролась со сном, в который ее вгоняло обезболивающее. Говорила с большим трудом, медленно, тягуче.

— Не знаю. Правда, не знаю. Я не хотел, чтоб тебя убили, вот и все.

— Ты… ты меня… даже… не знаешь… — она говорила уже из последних сил, вырываясь из сна в реальность.

— Не нужно знать человека, чтобы не желать ему смерти.

— Но не… врага…

— Я просто не дал убить беззащитную девушку на потеху толпе. Вот и все, — ответил я честно. — С парнем бы такой ситуации не повторилось. Я бы отвернулся, уверяю тебя.

— Как мне… тебя называть… надо? 13–47?

Я задумался.

— Нет, — ответил я, наконец, — зови меня Клин.

Она попыталась кивнуть и в этот момент окончательно заснула.

Еще несколько минут я обрабатывал ее раны, а потом просто смотрел на ее красивое, почти безупречное тело. Такое спортивное и такое женственное одновременно. И очень сексуальное. Она напомнила мне Куницу — мою первую и единственную любовь, ставшую впоследствии самым черным пятном всей моей пока что короткой жизни.

Я встал на ноги и побрел в душ, на ходу скидывая форму. Мысли разрывали меня на части. Я совершенно не знал, что же теперь мне делать с этой спасенной. Нужно было обязательно постоять с полчасика под душем — привести в порядок голову и, как бы тавтологично не звучало, душу.

5

С оглушительным треском нож вошел в дерево. Отличный бросок. Всего в паре сантиметров от «яблочка».

— Неплохо! — похвалил я. — Еще пара лет, а потом догонишь меня.

Вирус улыбнулся и всадил следующий нож прямо в центр.

— То была разминка. А где твоя пленница? — спросил он и отхлебнул пива, которым предусмотрительно разжился, прежде чем явиться ко мне.

— Спит на моем диване. Одета только в жутко сексуальное нижнее белье, — ответил я.

Вирус подавился. Прокашлявшись, он настолько выразительно посмотрел на меня, что дальнейшие вопросы просто не требовались.

— Нет, я с ней не переспал, — ответил я. — Просто залатал ей раны, насколько я смог это сделать. Пришлось ее раздеть именно для этого.

Удивление на лице Вируса сменилось некоторым разочарованием. Он о чем-то задумался, потом задал вопрос:

— Давно заснула?

— Час назад. Наверное, все еще спит.

— Так я взгляну? Нет, безусловно, у меня есть Кошка, просто в целях наблюдения…

— Да пожалуйста, — махнул я рукой.

Вирус встал, вышел из кухни, где мы с ним и попивали пиво, и скрылся в коридоре. Вернулся где-то через полминуты.

— Блеск, — прокомментировал он.

— Ага, — подтвердил я, — ты видел, какой животик?

— Да какой там животик. Ты видел тату? И главное, на каком идеальном месте оно сделано! Блеск! — повторил он мечтательно.

— Да уж, — в тон ему ответил я.

Мы одновременно глотнули пива, думая каждый о своем, но одновременно об одном и том же.

— Клин, как вообще можно было раздеть ее полностью и не завалить потом? Ситуация-то вообще идеальная! Герой-спаситель и его сексуальная спасенная жертва…

— Заткнись, извращенец, — устало перебил его я, — я позвал тебя для того, чтобы ты помог мне решить, что с ней делать.

— А уточнил, чтоб я пришел без Кошки?

— Потому что лично меня больше интересует твое мнение. Оно объективное и мужское. А Кошка придет просто поглумиться. И все.

Я подошел к холодильнику и достал еще две банки пива. Одну оставил себе, другую бросил Вирусу. Вернулся за стол, сделал глоток и посмотрел на друга. Затем сказал:

— Знаешь, сегодня, когда я увидел, что девчонку сейчас казнит этот урод Рык, то вспомнил наш старый разговор у меня в больнице.

Вирус понял все сразу.

— Через день после убийства того парня во дворе базы?

— Именно. И я вспомнил, что ты у меня тогда спросил, смогу ли я грохнуть девчонку или нет.

— И?

— Сегодня я понял, что нет.

— Это плохо, Клин, однажды ты можешь попасть в ситуацию, когда…

Он осекся, потому что в этот момент на кухню вошла Пантера. С дивана, на котором спала, она взяла мою старую майку, которая там висела уже пару дней, а вот стройные ножки и черные трусики ничем не прикрыла.

— Ой! — воскликнула она, увидев Вируса, и тут же ретировалась в коридор.

— Ну блеск же, — прошептал Вирус.

Я кивнул и поднялся из-за стола.

— Пойду узнаю, что ей нужно было.

Я прошел по коридору и заглянул в гостиную. Пантера сидела на диване, натянув майку до колен.

— Я пить захотела, — объяснила она. — Не знала, что ты не один там.

— Это друг. Один из тех, что помогли тебя выкрасть с базы. Можешь пойти посидеть с нами.

Она отрицательно помотала головой.

— Ладно, тогда я сейчас принесу тебе воды и чего-нибудь поесть.

Я ушел назад на кухню, порылся в холодильнике и нашел там вчерашнюю пиццу и банку яблочного сока. Вернулся назад в гостиную.

— Пицца холодная и, если честно, вчерашняя, но я вообще постоянно живу на полуфабрикатах, тут есть больше нечего, — развел я руками.

— Вполне подойдет, — Пантера встала с дивана и забрала у меня еду и сок. — Спасибо большое.

— Как плечо и нога?

— Терпимо. Лучше, чем было. Спасибо, 13–47.

Я уже закрывал дверь, когда краем уха услышал, как она еле слышно прошептала: «Спасибо тебе, Клин».

Наверняка, дело было в генах. Вирус на моем месте навряд ли расслышал бы что-нибудь. Я вернулся на кухню. Там клубился серый дым. Пока я отсутствовал, друг успел закурить.