Журнал «Если» - «Если», 1998 № 06

Все было понятно без слов.

— Так-так… — начал Жбанков, сжимая кулаки, но тут появился инженер.

— Петр Алексеевич, умоляю все дела отложить на другое время. Никак нельзя момент упускать. Надо поворот делать. Пожалуйте все сейчас по местам, иначе такая круговерть будет…

— Ладно, — согласился Жбанков. Потом разберемся. Идола только привяжите. И покойника, чтоб они тут не болтались.

Привязать истукана удалось без затруднений, когда за дело взялся Степан. Покидая нумер, Вавила шел сгорбившись, словно каждую минуту ожидал удара по загривку.

Едва Петр Алексеевич привязался к койке, как снаряд затрясло. Закружило и впрямь нешуточно, так что нельзя было разобрать, где пол, где потолок, где стена. Немолодой организм Жбанкова отозвался на эти выкрутасы очень возмутительно, и весь обед едва не выскочил наружу.

Когда маневр был закончен, Жбанков вздохнул с облегчением. Некоторое время он лежал, проверяя самочувствие, а затем решился открыть замки на ремнях. Тело его тотчас подпрыгнуло и поплыло прочь от койки. Купец дождался, пока достигнет края комнаты, а там легко оттолкнулся одними кончиками пальцев и поплыл обратно. По пути перекувырнулся, попробовал загрести руками, как в воде. Получалось плохо, но занятно. «Рассказать Дрожину, — подумал он, — помрет со смеху».

Но сейчас время для шуток было неподходящее. Петр Алексеевич с трудом добрался до двери и, хватаясь за стены, пошел требовать у Вавилы объяснений. Тот был заперт в чуланчике возле общей кабины, где хранились запасные железки, а также прочий инвентарь.

— Что с тобой делать прикажешь? — хмуро спросил Жбанков.

— Что тут делать? — буркнул Вавила. — Случайно вышло, без умысла — и весь сказ.

— Зачем чужестранца в бока толкал?

— Так ведь мешал, ей Богу, работать не давал!

— И пусть бы мешал! Он не нашей веры существо, он, может, и понятий не имеет, что нельзя людей трогать и за вихры их драть. — Жбанков неосторожно сделал движение, будто хотел стукнуть кулаком по столу, и от этого закувыркался по комнате.

— Я благородным манерам не обучался, — глухо проговорил Вавила, наблюдая, как купец описывает круги.

— Это ты полицмейстеру будешь говорить, — зловеще пообещал ему Жбанков, тщетно пробуя установить в своем теле равновесие.

— Зачем полицмейстер? — опешил Вавила. — Не надо полицмейстера! — Он замахал руками и от этого тоже пустился в круговой полет по кладовой.

— Не надо, говоришь? Привезем в город покойника, и с кого спрос?

— Позовем лучше лекаря, — Вавила с каждой минутой выказывал все больше беспокойства. — Покажет, что был несчастливый случай, а никакого смертоубийства не имело места!

— Ишь, хитрец! Никаких тебе лекарей! Сразу к полицмейстеру!

— Да ведь…

— И слышать не желаю! Пшел на место.

Вавила помрачнел и, извиваясь, как рыба, поплыл к двери. Вслед ему двинулся и купец.

Случившееся с пассажиром несчастье испортило всем настроение. Даже радость возвращения пропала. Никому не хотелось оставаться в одиночестве, поэтому и Жбанков, и Гаврюха пришли в общую кабину и тихо сели в угол. Мрачные мысли нахлынули на купца. Он думал о покойнике, которого приходится везти домой вместе с выручкой и гостинцами для домочадцев.

Впрочем, постепенно хмурь начала отпускать его. Петр Алексеевич вспомнил, что и раньше ходил он в торговые походы и там случались несчастья. Бывало, лошадь понесет и убьет людей, бывало, пожар случится на постоялом дворе. А то и мужики возьмутся за топоры — когда из-за денег, когда просто с дури. Доводилось и покойников в обоз класть. Такая доля купеческая — дорога, неизвестность, опасность…

Жбанков перебрался к инженеру.

— Слышь, Капитон Сергеевич, — позвал он, — ты, что ли, покажи, как снарядом правишь. Неровен час… — купец замолчал.

Инженер хмыкнул, пожал плечами.

— К примеру, как вперед лететь, а как в бок отвернуть, — подсказал ему Жбанков.

— Ну… Он вперед и так летит, — непонятно сказал Меринов. — Надо ему углы задавать.

— Понятно, — с солидностью кивнул Жбанков. — А дальше?

— На этом шаре огоньки мигают. Вот этот — значит, у нас планета одна впереди. Надо ее так миновать, чтоб не столкнуться. Для этого полагается рычагом двигать.

— А как мне, к примеру, налево отвернуть снаряд?

— Берем эту вот рукоятку и крутим на себя. Потом оттянуть эти жгуты, но не совсем, а по делениям.

— А сколько делений?

— Это смотря где планета. Тут за огоньками наблюдать надобно.

— А мужики наши тоже умеют?..

— Нет, они не могут. Они себе, чтоб понятно было, на лимбах словами написали: «чуток», «побольше», «много», «дюже много». Только так они и разумеют. А куда и насколько отворачивать, я по огонькам считаю.

— Мудрено, — вздохнул Петр Алексеевич, чувствуя, как остывает его интерес к летному делу.

— А эта рукоять — чтоб остановить снаряд вовсе.

— Где?

— Вот, за стеклом. Стекло надо разбить и рукоять выдернуть.

— Ты что ж, всякий раз колешь стекло?

— Нет, это тормозная рукоять для особых случаев. А так я снаряд огненной машиной останавливаю.

— Мудрено, — снова вздохнул Жбанков.

Инженер прекратил разговор, потому что в его тумбе забренчал какой-то звонок, и пришлось срочно заниматься управлением. А через полчаса купец почувствовал, что не нужно больше держаться за всякие выступы из страха улететь к потолку. Тело стало обретать долгожданный вес.

Когда стало возможным передвигаться на собственных ногах, Петр Алексеевич взял Гаврюху и направился в кабину, где лежал пассажир, чтобы увидеть, в каком состоянии теперь пребывает тело. Вслед за ними увязался и дед Андрей.

В кабине царил неописуемый беспорядок. Все имущество пассажира, не будучи закрепленным, разлетелось и теперь лежало на полу как попало. Сам хозяин, вернее тело его, покоилось все там же, на лежанке, раскидав в стороны свои руки и ноги. Уши его беспомощно лежали на подушке. Пахло мерзостно.

— Завонял уже, — прошептал дед Андрей, перекрестившись.

— Надо бы его… — купец поморщился.

— В самом заду есть кабины, где прежде сухая рыба была, — отозвался приказчик. — Там и прохладно, и запах уже такой рыбный, что ничем не перебьешь.

— Вот пусть Вавила его туда сам и переправит, — согласился Жбанков. — И еще — надо здесь порядок опять установить. А то нехорошо…

Дед Андрей шагнул вглубь нумера и поднял с пола одну коробку, чтоб водрузить на надлежащее ей место. Но, не найдя такого места, бросил ее обратно.

— Позову Степана, что ли, — проговорил Жбанков, выходя в коридор. — Вместе сподручнее будет.