Феликс Крес - Королева Громбеларда

Эгеден нахмурился, но предложение принял.

- Трибунал забросил сеть, - начал Соттен. - Но как ты представляешь, господин, сети Трибунала? Это очень тонкое хитросплетение; если многие начинают тянуть его в разные стороны - оно лопается.

- Ваше благородие, ты требуешь, чтобы легионы пребывали в полном бездействии, опасаясь порвать ваши сети?

- Должен признаться, возможно, нам следовало бы более тесно сотрудничать. Но это не от меня зависит, комендант. Мы оба находимся в одинаковом положении: я лишь временно управляю делами Трибунала в Риксе в отсутствие его благородия Первого Наместника. Так что мы должны постараться понять друг друга.

Эгеден скривился от его слов, так неожиданно призывающих к солидарности.

- В шестеренках плана застряла песчинка, - продолжал Наместник, - ее появления никто не мог предвидеть. Смотри: с большим трудом удалось найти два подходящих существа, человека и кота, готовых выдать себя за прославленных бандитов Громбеларда. Сколотив отряд, эти смельчаки совершили отчаянное нападение, громко заявив, что они властелины Гор. Однако, не успели они этого сделать, здесь появляется эта женщина, со своим пленником. Он должен был замолчать, держать его под замком было рискованно. Что если бы он сбежал? Или начал болтать с охранниками?

- Он не мог много знать. Впрочем, даже если бы...

- Мало знают только покойники. Кроме того, покойник наверняка не сбежит.

- Излишняя осторожность. Впрочем, должен он был умереть или не должен... Нужно было обо всем мне сообщить.

- Дело все в том, господин, что легионы обязаны были вести себя так, как обычно.

- Разве я и легионы - одно и то же? Легионы действовали бы как всегда, я же отказался бы от дополнительных мер.

Соттен развел руками.

- Что поделаешь... - с сожалением сказал он. - Если бы не песчинка! Кому могло прийти в голову, что ты позовешь на помощь женщину, которую мы ищем?

- А за что, собственно? Ее вина так и не была доказана, были лишь разнообразные подозрения.

- Это правда. Официально ее никто не разыскивает, и посылать за ней солдат нельзя. Но если она пришла сама? Сразу бы выяснили все эти "подозрения". Нашлись бы доказательства, например ее собственные признания!

Эгедена передернуло. Камера пыток внушала ему крайнее отвращение.

- Теперь скажи, господин, - продолжил Наместник, - а что если бы она согласилась на твое предложение? Опытная проводница, твои легионы в несколько дней обнаружили бы мои сети, и все пропало, и нечего уже скрывать. А мне нужно, чтобы ни одна душа не заметила расставленные ловушки.

- Охотница не поведет моих людей.

Соттен с облегчением вздохнул.

- За что я отпускаю ей все давние прегрешения.

"...тем более что тысячника П.А.Аргона Трибунал не слишком любил за излишнюю самостоятельность", - с горькой иронией мысленно добавил Эгеден.

- ...она может оказаться даже полезной, - продолжал Наместник, - вдруг заманит своих дружков в нашу ловушку?

- В чем же проблема?

- А в том, комендант, что, знай я о вашей договоренности раньше, я воспользовался бы этой дамой как приманкой.

"Как тут возразить?" - подумал Эгеден и сказал:

- Не слишком ли ты, господин, доверяешь своим наемникам? Подумай лучше, с кем предстоит сражаться.

Кому-кому, а знаменитой парочке разбойников сотник цену знал. По долгу службы он охотился за ними, что не мешало ему восхищаться ими. Однако Наместник даже не обратил внимания на замечание Эгедена.

Соттен не подавал виду, что вовсе не уверен в успехе рискованного и неизмеримо дорогостоящего плана. События, имевшие место на Перевале Стервятников, давали немало поводов для размышлений. Прежде всего он прекрасно понимал, что группа, выдававшая себя за отряд властелинов Гор, состоит по большей части из тупиц, чьи мысли вращаются только вокруг золота и приключений. Все надежды он возлагал на их предводителей, на деле - разнузданных пьяниц, недалеко ушедших в своем развитии от подчиненных. Примером тому был эпизод славной расправы Охотницы в "Приюте". Чем дальше, тем более зыбкими казались надежды и планы.

Поэтому сразу же после того, как он узнал о соглашении между сотником и армектанкой, он послал в Бадор, Громб и Рахгар своих людей. Тогда появлялся хоть какой-то шанс: довольно только найти лучницу, не потерять ее из виду до тех пор, пока она не приведет их прямо к Басергору-Крагдобу. Лишь бы не оказалось поздно. Но если случится так, что они опоздали, эту женщину нужно будет задержать и заставить говорить.

Соттен даже не подозревал, какими странными окажутся последствия предпринятых им действий... и как далеко разнесется разбуженное ими эхо.

3

Огромный, как скала, мужчина в развевающемся плаще вынырнул из густой пелены дождя, подобно мрачному призраку. Могучий гнедой конь, под стать хозяину, вовсе не отличался ни чистотой породистых кровей, ни красотой. Типичный лондер - гнедой был из этой породы рабочих тяжеловозов - казался слишком тяжелым для верховой езды. Другое дело, если кому-то важнее была его мощь, пусть даже ценой гибкой резвости.

Великан, оседлавший лондера, наверняка знал, что делает. Навскидку его тело весило ровно столько, чтобы у чистокровного дартанского жеребца подогнулись ноги, а если добавить к этому еще и снаряжение - лошади конец. Прежде всего - огромное количество оружия. У бедра великана висел в кожаных, с железными оковами ножнах длинный и узкий меч; с другой стороны - увесистый тесак, которым обычно пользовались охотники для свежевания дичи. Под плащом, на спине, отчетливо вырисовывались очертания обычного военного меча. Обвешано было и седло: с одной стороны топор, с другой частично закрытый чехлом огромный арбалет с солидным запасом стрел. Все это дополняла кольчуга, видневшаяся под медвежьей, почерневшей от влаги курткой.

Человек словно вышел из легенды о свирепом Короле Тяжелых Гор, предводителе разбойников Громбеларда.

Собственно, это и был сам Басергор-Крагдоб.

А его товарищ, ничем не отличающийся от обычного лондера, что было истинной правдой, умудрился родиться в Дурном Крае, и звали его, как требовала традиция, - Гальватор.

Большинство полагало (без каких-либо на то оснований), что бессмертные кони, рожденные в Дурном Крае, - это какие-то огненные жеребцы небывалой красоты, и к тому же... обязательно вороные. Кто его знает, как рождаются сказки и суеверия? Бессмертным был любой конь, зачатый и рожденный в Дурном Крае. Однако Короля Гор не слишком заботили расхожие предрассудки и байки о вороных жеребцах.

На тракте между Рахгаром и Тромбом должна была состояться некая встреча, и всадник остановил своего гиганта, глядя на дорогу. Впереди показалась пружинистая, словно слитая воедино с дождем фигура кота-гадба, о котором любой громбелардец сразу же сказал бы: это самый большой из тех котов, которых видели Тяжелые Горы.