Валерий Быков - Книга власти.

Когда я подошёл к ограде, все входы были заложены ветками, племя трусливо сидело за ними, целясь в меня палками с каменными и костяными наконечниками, которые я научил их делать, и метательными дротиками с ядом. Они боялись, я думаю, в убийстве и последующей делёжке участвовали вообще все, хотя конечно, самое ценное досталось полу вождю и его молодым и сильным самцам, а остатки и вещички малой ценности достались той части племени, что не имела мышц, женщинам и детям.

-Убирайся! Мы не хотим больше тебя видеть! Проваливай уродец! Уродец! Уродец! Уродец!

В их гвалте я почувствовал страх, и даже ужас, и только ощущение стаи удерживало их от того, чтобы просто убежать. Они кричали, и тем ободряли друг друга. И всё же их смелости не хватало, чтобы напасть на меня, хотя в племени сейчас было не меньше двадцати молодых и сильных воинов и охотников, и они бы справились со мной вместе. Но они боялись.

-Выдайте мне тех, кто убил моего сына, и я уйду.

-Твой сын умер сам! Убирайся уродец. Убирайся! Ты уродец, ты уродец, ты просто уродец. Ты не нужен племени, такие как ты, позор племени, мы не хотим больше тебя видеть.

Они все гигали каркали моё имя и причитали, по большому счёту это были даже не люди, а просто трусливая стая злобных оборзевших до безобразия и вместе с тем напуганных до смерти макак.

И они привели меня в бешенство, я размахнулся и всадил прямо сквозь ветки ограды своё копьё тому ближайшему воину, до которого дотягивался. Это был один из молодых воинов, что поддерживал молодого, теперь уже не полу, а вождя. Практически сразу в меня воткнулось несколько дротиков с ядом, которые я сам им изготовил, и я понял, что часть яда попала в кровь, но по болевым ощущениям не слишком много, чтобы умереть мгновенно, меня спасла одежда. И они стаей бросились на меня. Я размахнулся копьём и поразил ещё нескольких воинов племени, но раны были не смертельными. Они попытались окружить меня, я отступал с боем, мы сражались несколько минут, меня сильно спасали мои кожаные доспехи. Оружие каменного века не слишком смертоносно на самом деле, их заточенные палки с не слишком острыми каменными и костяными наконечниками, при непрямых ударах вообще не слишком опасны для меня. В принципе сделать достаточно острый костяной наконечник можно, и у меня такие и были, но мои соплеменники были довольно криворукими созданиями, и у них такого оружия почти не было, за исключением тех ножей, что они отняли у моего сына. Они конечно пытались привязывать острые куски костей к палкам, подражая мне, но получалось у них не очень. Всё же я понял, что с этой стаей не совладать, тем более, мне быстро становилось дурно от яда, я бросился к реке, и за секунды переплыл её, остальные не рискнули. Они даже не пошли к броду, чтобы догнать меня, они просто стояли с другой стороны реки, в двадцати метрах от меня, и грозно вели себя как макаки. Я думаю, если бы у них были бы бананы под рукой, они кидались бы ими в меня. Я же лёг, и стал аккуратно выдавливать яд дротиков, он уже впитался, и я чувствовал себя нехорошо, но предполагал, что смертельной дозы не получил. Я собрался с силами, поднялся, и побрёл прочь.

Здесь в лесу у меня было несколько шалашей на ветвях деревьев, защищённых от хищных кошек. Рядовые члены племени кроме моего сына не знали про эти шалаши. К тому же в эту часть леса, что за рекой они редко углублялись, поскольку не умели плавать, а до брода ещё надо дойти. Да и хищных кошек в последние годы сильно поубавилось, мы их поубивали, так что я поднялся в шалаш и лёг там в сравнительной безопасности. Насколько вообще можно быть в безопасности в мире каменного века. Я взял корешков, что лежали здесь про запас, их было немного, но пожевать хватит, выпил воды из бурдюка на поясе. И спокойно лёг спать, я знал, мне надо просто спокойно полежать, действие яда скоро выветрится само собой.

* * *

Смерть сына вызвала во мне жуткую ярость и стремление мстить. С одной стороны я понял, что возврата в племя у меня уже нет, обратный путь утерян, теперь они не примут меня никогда, но я и не хотел возвращаться, всё. Я был добр с ними, я помогал им, защищал их, учил. Но ничего кроме ненависти в ответ не получил. И если первые годы после убийства льва меня действительно уважали, то теперь последние лет 5 боялись. Боялись потому что я искусный воин, у меня хорошее снаряжение и я просто опасен. Но никто не ценил то, что я делал для людей, то, что я кормил их, лечил, дарил свои вещички. Все члены племени кроме сына избегали меня. Сейчас уже племя наоборот считало, что я должен делать для них всё это и бесплатно, потому что я уродец, не такой как все. Я собирался мстить, но пелена слепой ярости уже пропала с моих глаз. И я не собирался убивать всех, но я убью в первую очередь тех, кто убил моего сына, а выжившие пусть живут как хотят. Это послужит им уроком.

Я подготовил около тридцати ядовитых дротиков с ядом самой ядовитой змеи, из известных мне. Я знал, каждый этот дротик смертелен для человека. При этом племя не отличалось мозгом и стратегическим мышлением, и не понимало элементарных вещей, в частности, все воины племени привыкли, что ограда является надёжной защитой от внешнего мира. Вот только ограда это защита от зверей, а над поляной племени нависают довольно высокие деревья с которых надёжно простреливается дротиками вся поляна. Никаких внешних дозоров за оградой не было никогда, и в пещере в тёплую летнюю ночь никто почти не спал. Племя никогда и ни с кем не воевало, и не имело никакого опыта боевых действий, тем более против такого совершенного оружия как у меня, а столько лет назад любое метательное оружие с ядом, было верхом совершенства. Потому что до меня мои соплеменники использовали в бою разве что тупо палку, иногда заточенную, но не более. И лишь немногие, иногда, ещё до меня, пытались приспособить камни, обрабатывая их крайне неумело и примитивно.

Племя этим вечером как всегда просто сидело посреди поляны, закрыв от зверей на ночь проходы. Я в полумраке незаметно залез на одно из деревьев и стал внимательно наблюдать, как племя ест недавно убитого кабана. Сейчас многие члены племени имели различные вещички моего сына, и по ним было чётко видно, кто убивал и у кого влияния больше. Я внимательно осмотрел их, и просто хладнокровно и никого не щадя, стал расходовать дротики, прицельно убивая в первую очередь молодых воинов, и тех, у кого на руках были вещи моего сына, всех потенциальных убийц. Они сгрудились посреди поляны, трусливо визжали, не понимая что происходит, я убивал одного за другим, это продолжалось всего пару минут. Пока на поляне не осталось тридцать агонизирующих трупов, часть из которых была женскими. Расправа была холодной, жестокой и методичной, я убивал с лёгкостью и удовольствием, все они были удобными лёгкими мишенями, и почти не оказывали сопротивления, не видя откуда из темноты вылетают дротики. Никто даже не догадался спрятаться в пещеру. Я убил молодого вождя, Киви, и всех остальных воинов. Оставив племени пару молодых десяти летних парней для размножения, и в принципе, при желании я мог бы убить их всех. Именно в этот момент я осознал свою реальную силу, я, благодаря своему уму, гораздо сильнее, чем все эти полу обезьянки вместе взятые, и потому не надо их бояться. Они все тупые и неразумные звери, немногим умнее тех кабанчиков, которых мы ели. Сейчас племя поредело примерно наполовину, остались в основном дети, и некоторое количество самок. Не знаю, выживут ли они теперь таким составом. Но такова моя месть за их предательство. Тем более, я видел, предали все, а не только окружение полу вождя. Они пошли не за мной, а за тем глупым и неразумным животным, которое ничего не делало для них никогда и только обирало и грабило, забирая всё, что пожелает. Но они уважали полу вождя и ненавидели и не ценили меня, только потому что я не такой как они и не похож на них. Обезьянки совершенно были не способны реально оценить пользу от моего правления, если бы такое имело место, и от моего сосуществования с ними. Полу вождь же был сильным, наглым, окружил себя молодыми сильными самцами, и угнетал и обирал других членов племени, брал всё что хотел, в тех рамках в которых я позволял ему, но не более. И они уважали того, кто угнетал их, только потому что перед ним надо было выслуживаться, а я как дурак дарил свои дары просто так. И вот чем кончилось. Что ж, каждый народ достоин той власти, которую выбирает сам. И да у них у всех был выбор и они сделали его сами. Люди не умеют уважать честь и достоинство, это у них в крови, а у меня была честь, и я заботился о своём народе. Ещё недавно я почти любил их, знал каждого, и помогал в меру сил, но я не прощаю тех, кто предаёт меня, никогда. Если бы они берегли меня и уважали, племя ждал бы расцвет, много еды, нужных предметов, теперь впереди у них мрак и пустота, это их выбор, а не мой. И да, я мог бы уйти и не мстить им, но это неправильно, не наказывать тех, кто совершил против тебя такое, мстить надо всегда, это справедливо, а справедливость это очень важно, хотя и не главное в жизни.