Ю Смолич - Владения доктора Гальванеску

- В самом деле спит. Не обманул, - усмехнулась Сахно и пошла в глубину парка.

Весь пожелтевший в лунном сиянии, парк благоухал ароматами южной ночи, маня в свои таинственные недра. Сахно пересекла поляну и нырнула в чащу туй и карликовых сосен.

Узенькими, хорошо утоптанными и аккуратно выметенными дорожками она бродила в лабиринтах зелени, не теряя, впрочем, из виду своего светящегося окна, чтобы не заблудиться впотьмах.

Тут и там в зеленых зарослях попадались беседки, охотничьи домики или простые портики, живописно разбросанные на берегах озерец либо в чащах старых деревьев. Сахно прыгнула в байдарку, что мягко покачивалась у причала, и поплыла тихим, уснувшим плесом.

Все озерца и пруды сообщались между собой протоками, декоративно скрытыми за подвесными мостиками или кустарником. Они манили своей загадочностью. Плывя дальше и дальше, Сахно и не заметила, как очутилась довольно далеко. Силуэт дворца спрятался за стеной высоких деревьев. Свет из окна скрылся еще раньше. Встревожившись, Сахно повернула и собралась было плыть назад, когда увидела за берегом озерца какие-то узорчатые железные сооружения.

Подъехав ближе и разглядев их, она узнала конструкцию землечерпалки. Это было последнее, уже перед стеной, озерцо и дальше, за стеной, должен был находиться тот самый канал, работу возле которого она наблюдала днем. По эту сторону стены канал был уже закончен и облицован. На дне плескалось немного воды - вровень с поверхностью озерца. Через двадцать или тридцать метров канал исчезал в туннеле под стеной. Сахно наклонилась над водой и глянула в туннель. Он был не длиннее пяти-шести метров. За этими пятью-шестью метрами снова мягко отсвечивала под луною вода, немного дальше чернела запруда, еще дальше - виднелся корпус землечерпалки.

Непреодолимое любопытство толкнуло Сахно. Отмахнувшись от мысли, что она поступает нечестно, вторично уже нарушая свое слово, Сахно ударила веслом и двинулась в протоку туннеля.

Подплывая к устью, вспомнила она про электростражу, однако тут же успокоила себя - навряд ли, чтоб и устье туннеля было переплетено проводами. К тому же металлический нос байдарки, в случае чего, послужил бы наилучшим токоотводом...

Вот и устье. Сахно подняла весло и хотела напоследок изо всей силы оттолкнуться, чтобы разгона хватило на все пять метров туннеля. Однако в тот же миг она испуганно отшатнулась...

Сверху, с кромки туннельной трубы, что-то соскочило и плюхнулось в воду. Что-то большое, неуклюжее и тяжелое. Лодку закачало и она затанцевала на мертвых волнах, вот-вот готовая опрокинуться. Раньше, чем успела Сахно прийти в себя с перепугу и сообразить, что произошло, из воды вынырнула голова, а за нею и плечи человека. Воды тут было немного, и человек стоял в воде по грудь. Он поднял руки, опередив Сахно, которая хотела обороняться веслом, и с силой отпихнул лодку назад.

Потом человек прыгнул, настиг лодку и еще раз оттолкнул ее...

Байдарка быстро скользнула назад, к озеру. А человек сразу отвернулся и моментально исчез в тени стены...

Сахно сидела, окаменев. От неожиданности и испуга она не могла ни пошевелиться, ни крикнуть. Весло упало в воду и плыло рядом с лодкой. Перед глазами стояла гадкая, отвратительная рожа... Как ни быстро произошли все эти события, Сахно успела разглядеть удивительного сторожа. Лунный свет бил ему прямо в лицо, и в этом свете ясно видно было мерзкую рожу. Выпуклое, одутловатое, как после страшной болезни, лицо и совершенно голый череп, беззубый рот. Однако что было самым страшным и гадким - это мертвенная зеленоватость и прозрачность кожи.

Казалось, лунный свет просвечивал сквозь нее, отчетливо вырисовывая впадины и выпуклости черепа. Уши и ноздри и вовсе будто светились. Это было что-то полупрозрачное, крахмальное, словно медуза,- нечто гадкое, ненормальное и отвратительное...

"Какая-то удивительная и страшная болезнь!" - наконец сумела собраться с мыслями Сахно и невольно вспомнила про вчерашнее привидение на аллее. Теперь было очевидно, что лунный мираж тут ни при чем. Ясно, что и вчера видела она того же человека или очень похожего на него - больного той же болезнью.

Придя в себя, Сахно налегла на весло, спеша подальше от ужасного призрака. Однако проклятые озерца тянулись без конца. Только через четверть часа чащоба парка окончилась и из-за деревьев завиднелся силуэт дворца с освещенным квадратом окна.

Сахно причалила и выскочила на берег. Страх прочно овладел ею и, ступив на твердую землю, Сахно не выдержала и бегом двинулась к дому.

Уже добежав до поляны, она приостановилась отдохнуть.

Стыдя себя за детскую боязливость, пошла дальше медленно и спокойно. Под высоким двухэтажным строением, похожим на китайскую башню, она села, чтобы успокоить биение сердца и закурить.

Никотиновый ли дурман или просто здравый смысл, а может, и то и другое вместе так подействовали на Сахно, но только она очень быстро успокоилась. Действительно, что ж тут такого удивительного, что этот странный караульный так необычно пресек ее затею проплыть туннелем? Ведь у доктора Гальванеску все - необыкновенное. К этому следует привыкнуть. Люди у доктора вымуштрованы на удивление, сама Сахно Виновата, что хотела украдкой нарушить свое слово. Что до внешнего облика, то есть физиономии караульного, то... кто его знает, может, и лунный свет действительно в чем-то виноват: южная природа очень щедра на всякие миражи. Наконец, нет ничего невозможного и в том, что этот человек - на самом деле какой-то урод.

Может, в этих местах свирепствует какая-то ужасная и неразгаданная эпидемия. Эта выпуклость... Сахно сравнила лицо урода с физиономией Хаквилавилиса. У темнокожего Хаквилавилиса оно совсем другое. Это, должно быть, какой-то туземец белой расы...

"Проказа! Лепра!" - содрогнулась Сахно от своей догадки.

В самом деле, как она недогадлива. Это отсутствие людей во дворце, непонятный страх всего окрестного населения, упрямое нежелание Гальванеску подпускать людей к своему жилью - разве это не наталкивает на такое допущение? И как это неосмотрительно, что она решилась нарушить профессорский запрет. Это же ужас! Она ведь Могла заразиться.

Взволнованная этой мыслью, Сахно в то же время как-то сразу успокоилась. Сказать по правде, с первой минуты, как ступила она на земли Гальванеску, какое-то жутковатое чувство не давало ей покоя. Сочетание обстоятельств, впечатляющие факты - вместе с комичной, странной и таинственной личностью самого профессора облекали все события таинственными и жуткими покровами. Безусловно, нечто необычное тут все-таки есть: это использование работы прокаженных (Сахно выстроила себе целую гипотезу о колонии-лепрозории...). Вряд ли такой человек, как уважаемый доктор Гальванеску что-то делал бы исключительно в благотворительных целях. Здесь, должно быть, взяты в расчет вынужденная изолированность от жизни больных проказой и их обездоленность. Это дает широчайшие возможности для эксплуатации и получения значительного дохода... А впрочем, трудно сказать, большое ли это преступление. Ведь вовлекая прокаженных в работу, в общественную жизнь, профессор дает им большую радость, дает им возможность чувствовать себя людьми. Может, и лечит их, экспериментирует над способами лечения этой ужасной болезни?..