Николай Волков - Тени и души

При этих словах все дружно посмотрели на представителя Талласского региона, известного своими нецензурными выступлениями перед журналистами, которые радостно пихали все это в эфир. Несмотря на, подчас, грязнейшую ругань, которой привык общаться данный субъект, о своем регионе он пекся больше, чем кто бы то ни было, и был крайне любим в народе именно из-за своей специфичности.

— А что я то сразу… — смутился он.

— С вашим интервью было труднее всего, уважаемый. У меня даже в самом лучшем варианте получалось не слишком похоже, поскольку вы в своей повседневной речи ухитряетесь использовать слова так, что любой человек изучавший биологию, репродуктивные циклы и сопротивление материалов должен был бы свихнуться на месте. Надеюсь, что если мы недостаточно хорошо все отразили, то вы исправите это упущение.

Илим перебросил на деинги присутствующих варианты интервью, которые все начали просматривать.

— Все это хорошо, — заявил вдруг представитель Далахаса — но у меня вопрос.

— Прошу.

— Мы переходим полностью на финансовую независимость, но не слишком ли рано? В конце концов, мы всего лишь несколько месяцев ведем политику взимания со всех служащих по сотне далнов. Я не спорю, прирост это дало значительный, но при всем этом, даже заикаться о полном самообеспечении пока рано. К тому же, мы потратили часть этого прироста на модернизацию нашего оборудования и снаряжения. Думаю, что я буду не единственным, кого беспокоит финансовая сторона дела. Даже при утроении капитала за год…

Роан поднял руку, признавая сомнения правомерными.

— Господа, позвольте показать вам, как все выглядит на текущий момент.

Илим развернул над столом огромную проекцию.

— Наше отделение, по согласованию с моим предшественником, начало изыскивать средства несколько раньше, чем подключать всех вас. Разумеется, мы не могли предлагать не оправдавшую себя стратегию. Все началось с куда как более скромной суммы в сто тысяч далнов. Прошу заметить, что сумма была выделена «на текущие расходы», Когда, при доходности в двадцать шесть процентов за месяц, мы получили прирост в половину от изначальной суммы раньше, чем истек второй месяц, изначальный депозит был увеличен до полумиллиона, поскольку мой предшественник решил, что надо озаботиться хорошим стартом. В целом, наше отделение ведет игру на бирже уже более полугода, причем узнав об этом, все сотрудники решили, что готовы поучаствовать, всеми своими средствами. К третьему месяцу мы вывели отделение полностью на самоокупаемость, и наши сотрудники получают уже не оклады, а более чем достойные проценты. Оклады же, по их собственной инициативе, шли целиком на увеличение депозита, так что к вам мы вышли не с пустыми руками, а депозитом в размере почти в десять миллионов. По счастью, в наших силах было держать доходность не ниже изначального уровня. После чего, состоялось первое собрание, и мы получили первый миллиард, который в первый же месяц дал прирост в тридцать четыре процента. Спору нет, эти проценты, вкупе со стоимостью старого оборудования и снаряжения пошли в оплату обновления, о котором вы так любезно упомянули, но сам депозит остался нетронутым. Далее, в течение трех месяцев, вы позаботились о том, чтобы депозит увеличивался на схожую сумму. Илим, выведи, сколько мы имеем на текущий момент.

Аналитик убрал кривые роста и расчеты затрат, которые витали в воздухе, и над столом появилась одиннадцатизначная цифра, которая приковала к себе всеобщее внимание.

— Как вы думаете, господа и дамы, с учетом того, что затраты на оклады в текущий момент составляют треть этой суммы, можем ли мы позволить себе выплачивать оклад в том же объеме, что и раньше?

— Сильно сомневаюсь — проворчал глава Бересса.

— А вот я — нисколько, — ответил Роан — особенно с учетом того, что у нас впереди месяц, за который мы удвоим текущую сумму.

Зал зашумел.

— Удвоим? Как?

Илим смахнул все цифры над столом, и выложил новую раскладку, ожидаемого результата.

— Это нереально, — заявил кто-то — я занимался биржевыми махинациями, и знаю, что вызвать такой обвал на рынке невозможно.

— Спокойно, — с уверенностью сказал Роан — у нас есть одно преимущество, о котором не знает никто. У нас есть информация о том, что будет.

— Инсайдерская информация? Это подсудное дело!

— Не инсайдерская. Наша, внутренняя информация.

— Но наша информация не окажет никакого воздействия!

Роан вздохнул, смел все из пространства над столом, и привлек к себе всеобщее внимание тем, что встал.

— Я готов сам выплатить каждому из вас по вашему окладу, если нам это не удастся. Я понимаю, что рискую своей репутацией и карьерой даже потому, что сижу сейчас с вами здесь, и обсуждаю все это. Вы не верили в то, что задуманное вообще возможно, и вот, когда мы уже подошли к черте, за которой лежит независимость нашей организации от внешних источников, когда на карту поставлено все, я прошу вас еще раз поверить в то, что у нас все получится. Я прошу вас поверить мне. Еще. Один. Раз.

Воцарившееся молчание прервали редкие аплодисменты главы Кайрабского региона.

— Я верю вам. Вы бы не стали так рисковать, не имея на руках всех козырей из колоды. Действуйте, Роан.

Спустя несколько мгновений, остальные стали присоединяться к ней.

Нойрам оглядел зал, сел, и тихо произнес себе под нос.

— Ну, Тимур, тебе лучше сделать это. Я верю в тебя намного больше, чем они в меня, но на кону моя репутация, а не твоя.

— Хорошо, дамы и господа. Я так полагаю, что все согласны? Тогда у нас остается только один вопрос, который мы собирались выставить на голосование.

— Ну? Как все прошло? — поинтересовался Оллет, у приземлившегося напротив него новоиспеченного главы столичного отделения ОКОПа.

— Вальц. Двойную порцию. Без льда.

— Настолько все плохо? Испугались, в последний момент?

— Еще хуже.

Роан получил свой бокал с вальцем, и залпом проглотил его. Сделав знак повторить, он выдохнул.

— Они со всем согласились.

— А с чего ты тогда такой мрачный?

Севший на соседний стул Тимур улыбался до ушей.

— Он выставил на голосование вопрос о том, кто будет главой всего ОКОПа, и заниматься утрясанием вопросов с Советом.

— Но это же и собирались делать изначально… Что не так?

Тимур расхохотался во весь голос, глядя на кислую физиономию начальника.

— Они единогласно выбрали его.

У Нойрама был такой вид, будто его только что заставили съесть целое ведро морских иглогривов, притом не дав очистить.

— Ума не приложу, зачем они это сделали — проворчал он.