Наталья Караванова - Муравей

Перед глазами сверкнуло, поплыл запах горячего металла и озона, повис тонкий занудный звук, словно, перед тем, как лопнуть, загудела струна. Потом стало тихо.

Дом показался очень старым. Ну и правильно. Дома быстро старятся, когда в них никто не живет. Человек, перемещаясь по оси миров, редко задумывается, что происходит с тем миром, который он покидает. Толи мир перестает существовать, потеряв цель, то ли совсем не замечает потери, то ли изменяется, приспосабливаясь. Человеку-то что будет? Человек куда прочнее любого мира. Особенно, если человек — это Дис, а миры — это искусственно созданные сценарии.

Сценарий — это самоценная, саморазвивающаяся, объективно существующая для собственных элементов реальность. Сценарий — это разнообразие людей, его населяющих, не имеющих прототипов, уверенных в собственной реальности так же, как мы уверены в своей, наделенных сознанием, разумом и правом голоса.

Население сценариев может знать о существовании таких, как Дис. Тем более что во многих ранних сценариях с давних времен (времен их возникновения и первичного становления) существуют исследовательские центры, изучающие закономерности существования этого конкретного искусственного мира. И существуют исследователи, наделенные способностями и свойствами более чем те, кто сценарии населяет изначально. Это люди, которые когда-то позволили жить самому первому сценарию.

Впрочем, не все так просто. Дис, стоя возле заколоченного окна, улыбнулся сам себе: конечно, не они, ученые-исследователи, создали все разнообразие искусственных миров. Но они пришли на смену тем, другим. Ибо объективно, никто не может точно сказать, каким образом был создан тот, легендарный первый сценарий, да и все последовавшие. Это получилось. Как? А кто его знает. Делать сценарии выгодно. Они дорого стоят, в них можно существовать. На самом деле, без обмана и на сто процентов. Что происходит, когда человек умирает в сценарии? Реально, то же самое, что и вне его: труп. И догадки о том, куда, собственно, делось все остальное. А что все остальное и вправду может куда-то деться, наглядно доказал некто Ян. Тот самый, что перенесся куда-то из вот этого дома и собственного тела.

Мы живем в сценариях, мы строим их по образу и подобию своего мира… Дис провел ладонью по рассохшимся доскам. Это настоящие доски, скорей всего березовые. Пахнут пылью и влагой — из-за недавнего дождя, и еще из-за того дождя, который скоро начнется. Мы пересекаем их, играем в них, ищем им объяснение. Мы не можем понять даже, что они такое. И вот уже я здесь. Потому что погибли, исчезли, мы говорим "свернулись", несколько населенных сценариев. Населенных людьми миров. Человек, далекий от всего этого посмеется: сломалась игрушка! Какие такие люди, вы же сами их придумали!

Если бы все было так просто. Может, Дис в глубине души согласился бы с этим мнением, если бы не было в их научном центре людей из сценария, таких как старый Арго. Арго появился около восьмидесяти лет назад, молодой перспективный программист, с идеями и идеалами, с глубоким аналитическим складом ума. Все эти годы он был на глазах. Он взрослел, он пережил несчастную, а потом и счастливую любовь, он сделал сотни открытий как для науки своего мира так и для науки вообще. Арго из ученика стал другом, а из друга — стариком, который по мудрости, смелости, в конце-концов, по доброте, теперь уже далеко превзошел самого Диса. Для Диса-то прошло… шесть? Да, наверное, так, шесть лет. Время в сценариях течет очень по-разному. Это тоже трудно чем-либо объяснить. Эпохи сменяют друг друга, неизменным остается только Центр. Вокруг него возникают легенды, работать в центре становится престижно. Странно, правда: раньше Дис четко знал, где реальность, а где виртуальная реальность. Виртуалка была частью системы коммуникаций, средством общения, местом отдыха. Но она всегда была за стеклом. Она отличалась, она была подделкой, игрушкой, которую населяли игроки и фантомы. И что же? Миллионы людей продолжают жить в уверенности что миры сценариев — это та же игрушка, только новее, красивее, реалистичнее прежних. Но думать так, значит согласиться, что нет ни Арго, ни того мальчишки, который, будучи рожденным в одном из сценариев, научился как-то преодолевать его границы, путешествовать из мира в мир наравне с теми, кто причисляет себя к творцам искусственных миров. Более того, пацан знает, что его ищут, и интуитивно боится, что найдут. Как же трудно согласиться, смириться, что их нет, нет и этого Муравейника, с грозой, старым домом и жгучей крапивой. Но не спасаю ли я сейчас призраков, которых никогда не было?

Интересный философский вопрос, — сказал себе Дис, — я попробую ответить на него позже, когда буду знать, что все плохое уже позади.

Дверь тоже показалась заколоченной, но внутрь надо было попасть обязательно и срочно, до того как гроза накроет округу смоляным своим крылом, до того, как польет из нее очередной поток не холодной, но все равно по природе своей очень мокрой воды.

Дис поднялся на крыльцо, когда с неба внезапно и ощутимо закапало. Стало темнее, усилился запах пыли и крапивы. Будучи человеком, не забывшим еще, что такое вежливость, он постучал. Закономерно, что ему не открыли. Кому отвечать, если здесь прорву лет не было ни одного человека… а может, не так? Может, это розыгрыш, и экстравагантный эксцентрик Ян затеял его, чтобы остаться в одиночестве, чтобы не трогали, не лезли с расспросами и предложениями, не мешали жить и работать. Ведь как ни крути, а "Летающий дом", сценарий, который Дис приобрел для себя, тоже пока пуст, лишен населения, точнее, почти лишен. Там тоже хорошо работается, никто не докучает назойливыми мыслями и идеями. Доступ есть только у директора Центра и у Арго. Добро же, что я скажу, если туда без спросу вломится отчаянный незнакомец, который не понимает разницу между просто пространством и индивидуальным пространством? Дис решил, что надо держаться скромно и предельно вежливо. Если, конечно, он и вправду здесь кого-нибудь встретит, и этот кто-то окажется настолько вменяемым, чтобы понять, что нагло нарушены границы его собственного мира…

В просторной прихожей царил полумрак. Дис нашарил выключатель, но свет, конечно, не загорелся. Откуда здесь быть работающей электростанции? А с другой стороны, если в этом сценарии Ян планировал жить, то почему бы такой станции и вправду здесь не оказаться?

Из мебели привлекал внимание только большой деревянный стол без скатерти, на витых ножках, задвинутый угол, и невнятная картина в тяжелой раме, настолько запыленная, что не поймешь, где граница между авторской задумкой и природной грязью. Странно, что нет ни вешалки для верхней одежды, ни шкафа. А впрочем, если Ян собирался жить здесь один… Дис снова, непроизвольно, сравнил его с собой. Ну да, в его доме тоже нет ни шкафа, ни вешалки.