Альфред Бестер - Тигр. Тигр!

— Вы его знаете? Он собирает старинные веши.

— Я его знаю. Я знаю его. — Черч астматически захихикал. — Но сейчас я вижу, что не так уж хорошо его знал. И мне становится его жаль, — Он перестал смеяться и метнул на Рича испытующий взгляд. — Да, конечно. Какой приятный подарок. Именно то, что ему требуется. Револьвер-то заряжен.

— Да ну? Он заряжен?

— Представьте себе. Он заряжен. Пять славненьких таких патрончиков. — Черч снова захихикал — Пять патрончиков. Гасу в подарок.

Он открыт цилиндрический барабан с пятью гнездами, в которые были вставлены медные патроны. Он посмотрел на патроны, потом перевел взгляд на Рича.

— Пять змеиных зубов получит в подарок Гас.

— Я уже сказал вам, что вы заблуждаетесь, — жестко произнес Рич. — Я прошу вас вырвать эти пять зубов.

Черч с удивлением уставился на него, затем куда-то торопливо вышел и вскоре вернулся назад с инструментами. Он быстро извлек из патронов пули. Потом вставил холостые патроны в барабан и положил револьвер рядом с деньгами.

— Теперь порядок, — сообщил он радостно. — Теперь бедняжке Гасу ничто не грозит.

Он выжидательно посмотрел на Рича. Тот протянул к прилавку руки. Одной он пододвинул деньги к Черчу, другой — потянул к себе револьвер. В то же мгновение с Черчем произошла новая перемена. Веселенький сумасшедший исчез. Будто железными когтями, схватил он Рича за руки и, перегнувшись через прилавок, жарко заговорил.

— Нет, Бен. — Он первый раз назвал его по имени. — Нет, нет. Мне не такая нужна плата. Вы это знаете. Знаю, что знаете, и ваша малахольная песенка не может помешать мне это знать.

— Пусть так, — спокойно сказал Рич, не выпуская револьвера из руки. — Назначьте вашу цену. Сколько?

— Я хочу быть восстановленным в правах, — сказал щупач, — Хочу вернуться в лигу. Хочу снова стать живым. Вот моя цена.

— Чем я могу вам помочь? Я не щупач, не член лиги.

— И все-таки можете, Бен. Вы много чего можете. Можете повлиять на лигу. Добиться, чтобы меня восстановили.

— Это невозможно.

— Вы можете подкупить, запугать, шантажировать… можете подольститься, вскружить голову, очаровать… Сделайте это, Бен. Сделайте ради меня. Помогите мне. Я ведь помог вам однажды.

— За вашу помощь я с вами расплатился сполна.

— А я? Чем расплатился я? — взвизгнул щупач. — Я расплатился своей жизнью.

— Вы своей глупостью расплатились.

— Ради бога, Бен. Помогите мне. Помогите или убейте меня. Я ведь и так все равно что покойник. Просто не хватает смелости покончить с собой.

Рич помолчал и вдруг грубо сказал:

— Я думаю, самоубийство для вас — лучший выход, Джерри.

Щупач отпрянул, будто в него ткнули раскаленной головешкой. Остекленевшим взглядом он уставился на Рича.

— Ну, назовите же вашу цену, — сказал Рич.

Черч, примерившись, не спеша плюнул на кучку соверенов и с ненавистью посмотрел на Рича.

— Возьмите его даром, — сказал он, повернулся и исчез в сумраке погреба.

Глава 4

Нью-йоркский вокзал Пенсильвания до того, как он почему-то был разрушен в конце XX столетия (смутный период, о котором мало что можно узнать), посещали миллионы пассажиров. Никому из них не приходило в голову, что вокзал осуществляет связь времен. А между тем внутри он представлял собой точную копию знаменитых бань Каракаллы в Древнем Риме. То же самое можно было сказать и о вместительном особняке, принадлежащем мадам Марии Бомон, более известной среди сотен ее интимнейших врагов в качестве Золоченой Мумии.

Спускаясь вниз по эскалатору в восточной части дома с доктором Тэйтом под боком и убийством, притаившимся в кармане, Бен Рич, как чуткая струна, отзывался на все убыстряющееся стаккато своих чувств. Толпа гостей внизу… Блеск мундиров, туалетов, сверкающая кожа и пастельные пучки лучей, падающие от торшеров, раскачивающихся на тонких ножках…

Три, четыре — горячо.

Слышатся голоса, музыка, возгласы, отзвуки…

И когда сказал «четыре», получил синяк под глаз…

Восхитительное попурри тел и запахов, еды, вина, мишурного блеска…

Три, два, раз!

Мишурный убор смерти… Вернее того, чего — свидетель бог — уже семьдесят лет никому не удавалось осуществить. Забытое искусство… Забытое, как алхимия, умение отворять кровь, делать операции с помощью скальпеля.

Я верну людям смерть. Не жалкий акт уничтожения себе подобных, наскоро осуществленный в приступе ярости, а здравое, расчетливое, преднамеренное, хладнокровное…

— Богом вас заклинаю, — прошипел Тэйт. — Осторожнее. Убийство так и прет из вас.

Три, два, раз! А ну еще! Три, четыре — горячо…

— Вот то-то. К нам направляется один из эспер-секретарей. Он выслеживает тех, кто здесь без приглашения. Пойте дальше.

Секретарь Марии, тонкий и стройный юноша, весь порыв, подстриженные золотистые волосы, лиловая блуза, брыжи с воланами.

— Доктор Тэйт! Мистер Рич! Я немею. Буквально немею. Я не нахожу слов. Входите же! Входите!

Три, четыре — горячо…

Мария Бомон, рассекая толпу, тянулась к нему руками, глазами, обнаженным бюстом, — пневматическая операция превратила ее тело в несколько преувеличенное подобие индийской статуи: раздутые бедра, раздутые икры, раздутые позолоченные груди. Будто раскрашенная фигура на носу корабля порнографии, подумал Рич, знаменитая Золоченая Мумия.

— Бен, голубчик мой, — воскликнула она, заключая его в мощные пневматические объятия и прижимая к себе его руку, — как все это поэтично!..

— Как все это хирургично! — прошептал он ей на ухо.

— А что твой миллион? — еще не выскользнул из рук.

— Поосторожнее, бедовый мой любовничек. Этот прелестный бал у меня весь до капелюшечки записывается.

Рич искоса взглянул на Тэйта.

Тэйт одобрительно кивнул.

— Ну, иди там пообщайся, — сказала Мария. Она взяла его за руку — У нас с тобой еще уйма времени впереди.

Под крестовым сводом потолка люстры загорелись другим светом, и весь спектр зала сразу переменился. Изменили цвет костюмы. Отсвечивающие розовым перламутром тела излучали теперь призрачное сияние.

С левого фланга Тэйт подал предупредительный сигнал. Внимание! Опасность! Опасность! Опасность!

Смотри в оба, смотри в оба! И когда сказал «четыре», получил синяк под глаз. Три, четыре! Три, два, раз! Трамм!

Мария знакомит с ним еще одного среднеполого — весь порыв, подстриженные волосы, пурпурная блуза, голубые прусские брыжи с воланами.