Александр Казанцев - Тайна загадочных знаний

– Ты говоришь страстно и верно. Мне стыдно за себя. Видишь, я не только не бессмертен, но и не слишком мудр. Ай эм сорри. Прости, должно быть, мое усталое сердце слишком скупо питало кровью мой мозг и я упустил сказать тебе главное.

– Если ты хочешь снова говорить о бегстве с Земли, я не стану тебя слушать. Я лучше выйду из закручивающегося внизу люка со шпагой в руке, чтобы принять смерть от своих современников, чем покину их ради собственного спасения.

– И все-таки тебе надо выслушать меня. Ни о каком предательстве твоих современников речи не будет.

– Но ты говорил о полете к звездам длительностью две тысячи лет!

– Я все объясню. Для всех планет есть общий закон; «Чтобы думать, надо есть». – И Тристан достал какие-то металлические банки, которые после, его манипуляций с ними нагрелись и сами открылись, источая приятный аромат.

Тристан передал Сирано банку с удобной палочкой и сам принялся с аппетитом есть, начав свои объяснения.

Сирано последовал его примеру, с напряженным удивлением слушая его.

– Я говорил о своем первом полете, занявшем тысячелетия, но не успел сказать, что ко времени моего возвращения на Солярию звездоведы там уже знали, что Вселенная представляет собой замкнутую область, сравнимую с исполинским цилиндрическим кольцом, внутреннее отверстие которого так сузилось, что радиус его превратился в нуль.

– Какое же это кольцо без внутреннего отверстия? – перебил Сирано.

– Ты споришь, значит, пытаешься представить это сжавшееся кольцо. Я помогу тебе. Вообрази себе исполинскую змею, удава непостижимой толщины, который свернется вокруг тончайшей иглы. Возьмем лишь одно кольцо его тела и сочтем, что оно срослось. Если мы разрежем его поперек, то получим…

– Две примыкающие друг к другу окружности.

– Браво! А если разрежем вдоль змеиного тела, свернувшегося вокруг тончайшей иглы?

Сирано задумался на мгновение.

– Пытаюсь представить. Видимо, будет одна окружность. С точкой центра посередине, оставшейся от иглы.

– Теперь пойми, что, поскольку Вселенная изогнута кольцом, то лучи света там идут не по прямым, а по кривым линиям.

– И что же?

– А то, что между двумя точками-планетами, находящимися в равных частях кольца, но близко к его внутренней поверхности, свет идет, огибая невыразимо длинную дугу. В то же время не по кривой, а по прямой, проведенной через нулевую точку соприкосновения внутренней поверхности кольца, через «Полюс Вселенной» расстояния между теми же планетами ничтожно! Вот в получалось, что корабли, летя по лучу света, преодолевали ненужные расстояния через звездные бездны и на оставленных ими планетах проходили тысячелетия. А по прямой, отклоняющейся от пути луча и соединяющей точки через «Полюс Вселенной», то есть через место соприкосновения кожи свернувшегося бесконечно толстого удава, лететь нужно совсем недолго.

– Значит, ты летел сюда с Солярии уже по кратчайшему пути?

– Именно так. Провел десяток лет по солярийскому счету дома. Но долг участника «Миссии Ума и Сердца», а также знатока земных условий повел меня снова к вам, чтобы встретить тебя.

– Теперь я понял! Ты хочешь вернуть меня на Землю еще при жизни кардинала Ришелье.

– Превратив за это время тебя в человека даже более образованного, чем он, знатока еще недоступных людям знаний.

– Смотри, Тристан! Офицеры прогнали священника, он полез на скалу. И зачем солдаты везут на лошадях хворост и даже бревна?

– Боюсь, что им нужен католический священник, а не местный. И не вижу в этом ничего для нас хорошего.

– А что, если нам подняться на твоей летающей башне из кольца осады и перелететь в другое место Земли, чтобы не откладывать дело Добра? Пусть сложатся твои знания и моя сила!

– Куда ты предлагаешь перелететь?

– Хотя бы в Новую Францию. Пусть через океан, но там есть безлюдные места, где легко спрятать в горах твой корабль. Это на севере того континента, где обитает индейское племя майя, к которому принадлежал мой тайный воспитатель в коллеже де Бове.

– Признавший в тебе потомка Сынов Неба, давших людям законы, по которым невежественнее дикари не пожелали жить?

– И по которым не желают жить мои просвещенные, но властолюбивые современники.

– Новая Франция? – задумчиво произнес Тристан.

– Случилось так, что я знаю советника вице-короля, губернатора Новой Франции, писателя Ноде, с которым вместе мы освободили Кампанеллу. Он поможет нам вернуться во Францию морским путем.

Тристан долго размышлял, потом произнес:

– Ты прав. – Потом добавил: – Но…

Аббат Жозеф Марли, фанатик из монастыря святого Августина, детство свое провел в Испании, где воспитывался, не имея родителей, иезуитом, отцом Филиппом. После его кончины он постригся в монахи уже во Франции и, став потом прославленным в усердии аббатом, не мог не вспоминать потрясшее его детское существо пышное аутодафе в Испании. Не раз он просыпался в келье, весь дрожа и словно наяву ощущая запах дыма и горелого мяса, слыша предсмертные крики и ликование толпы, издевающейся над провозимыми мимо нее в дурацких колпаках вчера еще могущественными грандами. И будучи во Франции монастырским аббатом, проклиная отступников-гугенотов, он думал о былых очистительных кострах, на которых в Священном пламени сгорали не только живые, но и когда-то жившие еретики, останки которых вырывали из земли, чтобы предать огню, дабы спасти заблудшие и погибшие души. Отец Жозеф видел в аутодафе акт величайшего милосердия и заботы о душах грешников, которые через огонь святого костра обретали бессмертие праведников.

Но никогда не думал аббат Марли, что ему в условиях современной Франции, при излишней гуманности ее правителя кардинала Ришелье, чрезмерно потворствующего гугенотам-еретикам, посчастливится не только присутствовать, но и руководить настоящим аутодафе.

И теперь на глазах у графа де Пасси и лейтенанта де Морье он деятельно распоряжался разведением костра под сатанинской башней.

Подобного костра не видывал никто из присутствующих. Когда загорелись смолистые ели, прислоненные к корпусу башни, могучий поток огня превратил ее в столб пламени.

Аббат Марли, несмотря на свой преклонный возраст, ликовал. Сердце его сжималось в сладострастном фанатическом экстазе, губы запеклись, но шептали молитвы.

Граф де Пасси заметил лейтенанту:

– Ему бы маршалом Франции быть, а не попом. Видит бог, при его помощи мы выиграем эту осаду.

– Лишь бы не изжарить господ преступников, ваше сиятельство, раньше, чем с ними побеседует его высокопреосвященство господин кардинал.

– Они дадут ему отчет, будьте покойны Хотя бы на небе. Ведь поп обещал им спасение душ через огонь, а кардинал сам туда торопится.