Кэтрин Мур - Красавицы Минги

В этот миг, когда безумие уже почти захватило его, когда он балансировал на неуловимой грани бытия и небытия, - в голове что-то словно взорвалось.

Тьма распахнулась, как поднятый занавес, и ошеломленный Смит опять увидел себя на обрыве над морем мрака. Все продолжало медленно вращаться в беспорядочном адском водовороте, но он уже различал отдельные устойчивые островки в хаосе, постепенно становившиеся более и более надежными прочные черные скалы, набегавшие на них тяжелые пологие волны - вновь обретали форму и массу. Наконец он почувствовал твердую почву под ногами, и в снова принадлежащее только ему сознание вернулась обычная ясность.

Сквозь последние остатки покидавшего мозг дурмана неожиданно прорвался чей-то отчаянный крик: "Убей! Убей его!", и он увидел Алендара, цепляющегося за балюстраду на краю обрыва в попытке сохранить равновесие. Его силуэт показался Смиту странно нечетким. Не успел он разобраться, в чем тут дело, как увидел возле Алендара Водир. С пылающим взором, с ожившим смертельно прекрасным лицом она кричала "Убей его!" голосом, в котором оставалось крайне мало человеческого.

Рука Смита, продолжавшая сжимать пистолет, взметнулась вверх, и он ощутил мощный толчок отдачи. Голубая молния, вырвавшаяся из дула, вонзилась в темную фигуру Алендара. Раздался страшный грохот, и еще одна вспышка ослепила Смита.

Через мгновение он открыл глаза, в которых расплывались радужные круги, и тут же с силой зажмурил, чтобы вернуть четкость зрения. Но первый же взгляд на Алендара заставил усомниться в том, что рассудок вышел из схватки неповрежденным. Он подумал, что омерзительные чужие мысли все еще продолжают извиваться в его мозгу, придавая окружающему оттенок нереальности - настолько неправдоподобным показалось зрелище, представшее его взору.

Перед ним был... Что же это было? Повисшее на балюстраде темное тело, из которого вытекала не кровь, а какая-то отвратительная вязкая масса. На землю тяжело стекало нечто неописуемое, бесформенное, похожее на густую черную грязь. Темный силуэт Алендара словно таял на глазах, заметно уменьшаясь в размерах, мягко оседая в омерзительную лужу, медленно растекавшуюся по плоской каменной поверхности.

Смит, продолжая сжимать пистолет, ошеломленно смотрел на жутко распадающееся тело Алендара, от которого вскоре осталась лишь куча вязкой грязи, расплывшаяся по земле. Живая, хищно вспучивающаяся и бурлившая в попытках восстановить человеческую форму грязь. Впрочем, она быстро меняла свой облик, становясь все более и более жидкой, и вскоре осела, словно растаяв в черной жидкости, которая тут же целеустремленно заструилась к морю. Смит, не будучи в состоянии оторвать взгляд от жуткой картины, увидел, как она быстро просочилась между столбиками балюстрады и вся, до последней капли, исчезла за кромкой обрыва, оставив после себя чистую гладкую поверхность камня.

...Смит пришел в себя от удушья, поняв, что все это время непроизвольно сдерживал дыхание. Только теперь он увидел Водир, бессильно прислонившуюся к скале. Он подошел к ней как раз вовремя, чтобы не дать ей рухнуть на землю.

- Водир! - воскликнул он и, осторожно встряхнув девушку, попытался привести в сознание. - Что произошло? Неужели это мне не снится? Может быть, теперь мы в безопасности? И вы... Вы теперь очнулись от наваждения?

Медленно поднялись тяжелые веки, и бездонные черные глаза взглянули на Смита. И он увидел в них отражение знания о той бездне мрака, в которую ему пришлось едва лишь заглянуть, и он понял, что теперь всю оставшуюся жизнь тень этого знания будет преследовать его. Водир же была погружена в него, буквально пропитана им. И это столь отчетливо читалось в ее глазах, что Смит отшатнулся.

Водир едва не упала, но удержалась на ногах, продолжая смотреть на него; только редкие жалкие проблески отдаленно напоминали о той юной отважной красавице, с которой он совсем недавно встретился в порту. И когда она заговорила монотонным бесцветным голосом, он понял, что ее слова страшная правда.

- Очнулась? Нет, это уже невозможно, человек Земли. Я слишком далеко проникла в ад... Алендар наказал меня еще более страшной карой, чем хотел, потому что во мне сохранилось достаточно много человеческого, чтобы понимать, во что я превратилась, и чтобы еще сильнее страдать от этого.

Да, Алендар исчез, превратившись в первичный ил, из которого когда-то появился. Но я слишком долго была частью его души, я слилась с ним во мраке его сущности и знаю свою судьбу. Прошла вечность с того мгновения, когда на меня обрушилась тьма; я бесконечно долго пробыла в черном волнующемся океане его страшного разума, и он передал мне чудовищное знание... Так как я была одним целым с ним, а он исчез, то и мне вскоре предстоит исчезнуть. Но перед этим я постараюсь - если только это будет в моих силах - вывести вас отсюда. Конечно, если мне удастся вспомнить обратную дорогу...

И Водир, пошатываясь, двинулась в том направлении, откуда они пришли. Смит быстро шагнул за ней и попытался поддержать, обхватив рукой за плечи, но она резко высвободилась, затрепетав.

- Нет, нет, это совершенно невыносимо - прокосновение нормального человеческого существа... Кроме того, это нарушает последовательность событий, запечатлевшихся в моей памяти; я боюсь, что не смогу восстановить наше общее с Алендаром сознание... Но это необходимо, необходимо...

И она двинулась дальше, спотыкаясь на каждом шагу и едва не теряя равновесие.

Смит, бросив последний взгляд на черные волны подземного моря, последовал за ней.

Водир то и дело опиралась о стены высеченного в сплошной скале туннеля, и до его ушей обрывками доносилось невнятное бормотание. Впрочем, иногда он с содроганием думал, что ему лучше было бы не слышать...

- ...черная грязь... тень, набегающая на Солнце... все так дрожит... везде грязь, грязь, и это волнующееся море... Знаете ли вы, что он вышел из моря задолго до того, как на Венере появились разумные обитатели? Он невероятно стар. Похоже, он был всегда - один-единственный вечный Алендар. Не знаю, каким образом ему удалось подняться над породившей его слизью возможно, это случилось так же, как с его сородичами на иных планетах. Но он принял человеческий облик и начал выращивать девушек...

Они шли мрачными коридорами мимо портьер, за которыми скрывалось материальное воплощение идеала красоты, и неуверенные шаги Водир словно отбивали странный ритм, попадая в такт с ее бессвязными, часто неразборчивыми фразами.

- ...он прожил здесь бесконечно долго, создавая и пожирая красоту, утоляя свой инстинкт вампира этой удивительной пищей. Я представляю, что он чувствовал при этом, потому что была с ним одним целым. Он душил красоту глубоко под толщей первичного ила, поглощая со свирепой жадностью... И его чудовищное знание было неимоверно древним и фантастически могучим. Он мог извлечь из человека душу через глаза, низвергнуть в ад и утопить в невыразимой мерзости... Он наверняка проделал бы это и с моей душой, если бы я не отличалась от остальных. Но, великий Шаор, как бы я хотела быть похожей на других! Я предпочла бы быть утопленной в аду, лишь бы не ощущать страшную грязь того, что узнала. Но благодаря скрывавшейся во мне силе подчинилась не полностью, и, когда он пытался воздействовать на вас, мое сознание смогло вмешаться в борьбу, находясь внутри него. В результате он был вынужден сражаться сразу с двумя противниками, и вам удалось разрушить его человеческую оболочку. Тогда он вернулся в ил, из которого когда-то вышел - в черный, липкий, вязкий ил... Я не совсем понимаю, как это произошло, - может быть, сражаясь на два фронта - одновременно с внешним и внутренним врагом, - он затратил столько сил, что пришлось использовать часть энергии, необходимой для поддержания человеческого облика? И к тому моменту, как вы атаковали его, он был ослаблен настолько, что оболочка разрушилась...