Всеволод Мартыненко - Летопись одной цивилизации

Пока Сергей говорил все это, Лолита и еще двое из танцующих куда-то исчезли, а к нему подсел парень, попытавшийся отвлечь его вопросом:

- Простите, а в каком секторе вы воевали?

Сергей, несколько опомнившись, повернул голову к нему, и все еще раздраженно ответил:

- В 798/35, если вам это что-нибудь говорит.

- Почему же не говорит? В единых координатах конвенции 2126 года?

- Да... А с кем имею честь?

- Вася, Васек-Конек.

Шутливое прозвище опять рассердило Сергея, и он только теперь заметил, что танцующие пары продолжали кружится под томную мелодию правда, теперь она была другой, незнакомой. Никто не повернул к нему головы, кроме приветливо-снисходительного Васька-Конька. Внезапно из двери, в которую вышли Лолита и еще двое, выглянула девушка с громоздким шлемом в руках. Ее тело поблескивало, натертое каким-то жиром до самого подбородка, из одежды на ней была только необычная набедренная повязка, усаженная плоскими коробочками и круглыми патрончиками, а светлые волосы спутались и слиплись от пота. Она сказала:

- Ольга-Лезвие и Стонер-Колокольня. И еще Лолита-Ящерица. Ольга насовсем, а Джей и Лолита дня на два.

Так же внезапно она исчезла, а гитарист и его подруга снова затянули знакомое: "Танцуем на самом ветру, и ночь все темней, и метель не унять...". Васек-конек поднялся со своего места и вышел в ту же дверь. Одна из девушек, танцующих на пятачке под цветными стеклами, поцеловала своего партнера и тоже вышла. Она прошла мимо Сергея, и тот поймал ее взгляд. В нем неожиданно были и боль, и слезы, и ненависть, и презрение. Мелодия опять сменилась.

Сергей тупо сидел около стойки еще полминуты. Затем поднялся, с трудом распрямив свое гигантское тело. Он хотел что-то сказать этим молокососам, но понял бессмысленность этого и мысленно проклял их. Всю жизнь сражаясь, он на поверку защищал этих мокриц? Ну ничего, покончив с врагами на периферии, он возьмется за искоренение больного духа в центре. Он сделает их достойными своих защитников.

С этими мыслями он вышел из зальчика. Многолетняя привычка выполнять команду "делай, как я" заставила Сергея выйти через ту же дверь, что и остальные. За дверью оказался коридор с открытыми душевыми. В одной из них плескалась девушка, а Васек-Конек, уже в набедренной повязке и шлеме, натирался жирной мазью. Сергей невольно залюбовался ими: отлично развитые мускулы и сухожилия перекатывались под поблескивающей кожей, сложение обоих наводило на мысль о потрясающей гибкости и немалой силе. Сергей с трудом оторвал взгляд от линий обнаженного тела девушки и прошел через вторую дверь в конце коридора.

Там он увидел то, что заставило его привалиться спиной к стене, глотая воздух открытым ртом. Сергей, бывалый человек, первым ворвался на навигационную палубу боевого астероида "Сверхновая мести", видел на своем веку мертвецов всех пяти известных ему рас Вселенной, но такое...

От тех двоих, что ушли вместе с Лолитой, осталось совсем немного - от девушки раздавленный и обугленный шлем, от юноши - голова в таком же шлеме, соединенном с шейными сосудами пульсирующими трубочками. Голова жила, но но была без сознания. Самой Лолите повезло больше - у нее не было правой руки от плеча, весь правый бок до колена был обжарен и осыпался кровавым углем. Она была в сознании, и по-видимому, не чувствовала боли. Увидев Сергея, Лолита улыбнулась и что-то сказала. Мимо него прошли те, двое из душевой, оба уже натертые жиром и в шлемах. Они выслушали какое-то объявление, и опустив забрала шлемов, исчезли с легким хлопком.

Сергей выбрался через какую-то еще дверь наружу и только теперь понял, что говорили тем двоим: "Задание - планета 560 Анкас, сектор 969/14, поддержка обороны поселка Синего Короеда, особое внимание - на флокраннеров".

И еще, запекшиеся губы Лолиты-Ящерицы:

- А, бравый капитан... Вы никогда не слыхали об орехах, у которых скорлупа была внутри?

Сергей брел к своему "Суперразряду", внезапно ставшему жалким. Под его ногами хрустело что-то. Ему казалось, что это скорлупа орехов, пустая, прогнившая скорлупа.

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ВЕКА. ГОД 2200, ЗЕМЛЯ

Гранаты за два с половиной века изменились мало. Осталось то же предназначение, и как ни странно, осталось кольцо. Кольцо, продетое в чеку, расконтрившую широкую красную кнопку, выступающую из черного матового корпуса размером с куриное яйцо. А то, что внутри корпуса не пироксилин или тринитротолуол, а небольшая ловушка, удерживающая набор мономолекулярных пленок антивещества - это неважно.

Черное яйцо взяла жилистая женская рука с еще гладкой, но уже стареющей кожей, и граната перекочевала в карман старого кожаного плаща.

Здесь, на планете 483Колонна, на владелицу плаща смотрели с удивлением - в декабрьскую жару пожилая женщина замотала шею пушистым шарфом, сам плащ был застегнут на все пуговицы, на ногах были высокие сапоги.

Но там, где она вышла из своего катера, падал мокрый снег, облепляющий фонарные столбы со старинными фонарями, предпразднично сияющими в старом польском городке. Был последний день года, то время дня, когда праздник еще выплеснулся на улицы, внезапно опустевшие после предпраздничной суеты.

А впрочем, была ли суета? Женщина не возвращалась сюда... Сколько? Сто двенадцать лет? Празднуют ли еще здесь Новый Год?

Наверное, все-таки праздновали. Как торопливые мыши или дантакские амбарные игуаны, пробегали последние пешеходы.

Женщину обогнали две весело щебетавшие старушки. Одна напевала на ухо другой:

- Вандочка, милая, ну нельзя же так, все-таки еще два года, и на четырнадцатый десяток лет перевалишь, а туда же - лыжи, прогулки. Пора и о себе подумать...

Женщина словно налетела на невидимую стену и долго смотрела вслед удаляющейся парочке. Ей, координатору службы ПН, экс-штурману-стрелку канонерки "Орка", было на три года больше, чем злосчастной Вандочке, но никто не смог бы назвать ее старухой. Кожаный плащ обрисовывал подтянутую фигуру, высокие сапоги обтягивали еще привлекательные ноги, по поднятому воротнику рассыпались густые волосы, в которых равномерно были перемешаны темно-рыжие и седые пряди, кожа лица была гладкой, словно ее отполировали лучи всех звезд, что повидала она за свою стотридцатилетнюю жизнь. Правда, сейчас в прическе преобладал белый цвет - огромные снежинки, легко соскальзывающие с плаща, все больше залепляли ее.

Похоже, она знала эту Вандочку. Они познакомились в школе, куда съехались дети со всего побережья - целых сорок шесть человек. Тогда она, маленькая Злата, жила в этом городе с папой Зигмундом и мамой Дженни одна, и столько детей сразу были для нее серьезным испытанием. Но стройная девочка с густой рыжей гривой стиснула зубы и приняла все, как должное, затвердив на всю жизнь - что бы не случилось, не теряйся. Стиснула зубы и пошла вперед. Как часто ей приходилось делать это потом.