Александр Усовский - Переход хода

Подполковник немного растерянно спросил:

— Тогда какие варианты, Максим Владимирович?

Калюжный вздохнул.

— А вариант тут, Дмитрий Евгеньевич, друг мой ситный, может быть только один — Герда Францевна Бондаренко должна умереть…

Глава вторая

— Что-о-о-о?! — Левченко аж подскочил на своём стуле.

Генерал улыбнулся.

— Да ты не ори, не ори, и рожи страшные не строй…. Не в буквальном, конечно, смысле, я не о физической смерти…. Ты уж меня прямо монстром сделал, вон, глаза кровью налились…. Не бойся, я Герду не меньше твоего люблю, и Одиссея твоего вдовить в самые мои страшные планы не входило, не бойся. Я о другом.

Левченко, немного успокоившись, спросил:

— Умереть… как Лапиньш?

Генерал кивнул.

— Так точно. Но более достоверно. Намного более…

Левченко почесал затылок.

— Автокатастрофа?

Калюжный махнул рукой.

— Не важно. Техническая сторона значения не имеет. Тут вопрос в другом…. — Достав из пачки на столе сигарету, он закурил, медленно выдохнул дым — и продолжил: — Тут вопрос в правильной подаче материала. Предположим, погибает на нашей территории, где-нибудь в Волоколамске или Твери, от каких-то насильственных причин молодая женщина лет тридцати четырех…. И находят при ней документы Бондаренко Герды Францевны, урожденной Кригер…. На основании чего наши, на то уполномоченные органы, заявляют германскому посольству, что более её розыском заниматься они не намерены, ибо с оной Герды взятки гладки. Сиречь — мертва, ушла в страну Вечной Охоты, в какой ей никакого дела до наших проблем уже нету. Как ты, со своей точки зрения, на это дело посмотришь — ежели ты эту Герду Францевну рьяно разыскиваешь третий месяц, денег на это дело уже ухлопал уйму, и знаешь, что оная Герда Францевна замешана в шашнях с какой-то местной мутной и донельзя подозрительной конторкой, к которой у тебя есть несколько весьма болезненных вопросов, и за которой, как ты подозреваешь, пяток-десяток твоих жмуриков уже числиться? И до какой конторы тебе добраться уже лет пять, как в одном месте ужасно свербит?

Левченко иронично улыбнулся.

— Я буду уверен, что эта контора уводит свою девушку из-под удара, подставляя мне порожняк. И продолжу её искать!

Генерал кивнул.

— Совершенно верно. С Лапиньшем этот вариант, почему сработал? Потому что искали его те, что играют за чёрных, не шибко резво, так, по обязанности, номер отбывали. Предъявили им опознанный каким-то дальним родственником, девятой водой на киселе, труп в рижском морге, но при документах — и все успокоились, дескать, усоп подозреваемый, и дело можно закрывать. А в нашем случае вариант "на, подавись!" не проходит…. Бо девушку шукают не для того, чтобы узнать о самочувствии её сынишки, а для того, чтобы хорошенько выпотрошить наизнанку её саму! Раз уж Одиссея возле неё не наблюдается…

Левченко молча кивнул. Генерал продолжил:

— А теперь рассмотрим второй вариант — эта госпожа Бондаренко, она же Шуман, она же Кригер — погибает где-нибудь на нейтральной территории, например — в Польше или Чехии; и дактилоскопия, и экспертиза ДНК, проведенная соответствующими экспертами соответствующего ведомства Чехии или Речи Посполитой, подтверждает, что погибшая — та самая госпожа Шуман. На основании отпечатков пальчиков и анализа ДНК, сделанного госпоже Шуман ещё в бытность её работы в Бундеснахрихтендинст. Это будет достоверно?

Подполковник согласно кивнул головой.

— Более чем. Вопрос в том, КАК эту экспертизу провести…

— Логично. Эксперты в этом деле становятся ключевыми фигурами — если нам не удастся найти взаимопонимание у полиции, чтобы, значит, из неопознанного трупа сделать госпожу Кригер. Эксперты эти должны будут совершить должностное преступление — именуемое "подлог". И, ежели те, что играют за чёрных, вдруг заподозрят, что какой-либо из экспертов сыграл с ними злую шутку — сам понимаешь, что они с ним сделают. И ладно бы они просто устроили ему отравление угарным газом — они ведь опять Герду начнут искать! Значит?

— Значит, эксперт — и по дактилоскопии, и по ДНК — должен быть безукоризненно честен и с безупречной репутацией. Чтобы ни у кого не закралась мысль о том, что коварные большевики из-за Буга его подкупили…

— Так точно. Стало быть, действовать эти эксперты должны будут в наших интересах не за сумму прописью, а за убеждения. Эксперты — или полицейские, это в том случае, если твои поляки сработают сверхоперативно, и мы сможем подсунуть нужные вещдоки ещё на этапе полицейского расследования. Найдет твой Чеслав таких у себя во Вроцлаве? Или Анджей в Варшаве? Справятся твои бойцы с такой задачей?

Левченко развёл руками.

— Ну, откуда ж мне знать заранее? Я думаю, они сделают всё, что возможно…

Генерал иронично посмотрел на своего заместителя.

— И ты, и я — знаем цену этой фразе. Она меня не устраивает. Она означает, что ты в способностях своих людей не уверен, а также то, что ты заранее внутренне согласен с провалом порученного дела. Пущай такими фразами министры президента успокаивают — в нашем деле никаких "сделаем всё, что можно" — не должно быть! Или — "мои люди сделают", или…. Раз ты в способностях своей агентуры не уверен — значит, что?

Левченко нахмурился и, вздохнув, ответил:

— Значит, надо делать это самому, ни на кого ответственность за дело не перекладывая!

Калюжный удовлетворённо улыбнулся.

— Ну, а раз самому — то собирайся, голуба, в дорогу! Поскольку операцию "Полонез" пока Загородний с Гончаровым курируют — ты вроде как свободен. А стало быть…. В общем, насколько я знаю, Варшавский метрострой нуждается в специальных сталях для своих новых станций, плюс к этому Хлебовский твой, как я понимаю, мучается, бо не с кем "выборовой" рюмку хряпнуть…. На всё про всё даю тебе три недели сроку, и ровно через двадцать один день Герда Бондаренко должна погибнуть в Польше, и погибнуть так, чтобы у той стороны и на синь пороха подозрений в том, что пустышку им подбросили, не возникло!

Генерал подумал, затушил докуренную до фильтра сигарету — и добавил:

— И вот ещё что. Ты с Егорьевским по-прежнему дружен?

Левченко молча кивнул.

— Думаю, те, что играют против нас, и сами догадаются, но ежели не хватит у них мозговых извилин — то надо нам за них одну работу провести.

— За них?!?

Калюжный кивнул.

— За них, болезных. Ведь что мы имеем в ситуации с Гердой и её сыном? Имеем наглое и беззаконное удержание немецкого ребенка в русской семье. Правильно я излагаю, ежели подойти к делу диалектически, с точки зрения кондового либерала? Какой безоговорочно отказывает человеку в праве принадлежать своей семье, нации, расе?