Антон Орлов - Антираспад

— Устроим весенний карнавал!

— Вот это уже хорошо! — Губернатор одобрительно кивнул советнику по вопросам культуры. — Вас и назначаю ответственным. Мы должны разработать для них такую программу, чтоб им не захотелось отсюда уезжать… А там, глядишь, и наводнение кончится, тогда мы быстренько подремонтируем Малую Резиденцию, и все пойдет по плану. Вы же знаете, господа… — Он перешел на доверительный тон. — …во сколько нам обошлась постройка «Бескана»! Если мы не хотим дыры в бюджете, отель с завтрашнего дня должен быть заполнен гостями, которые платят… И пусть каждый из вас внесет свою лепту в общее дело!

— А траур по жертвам наводнения? — нерешительно спросил кто-то. — Его полагается объявить…

Губернатор тяжело вздохнул и посмотрел на незадачливого чиновника долгим, значительным взглядом:

— Траур сейчас не ко времени… Туристам это не понравится. Отпугнет. Мы потихоньку поможем пострадавшим, но чтоб никакого обсасывания темы стихийных бедствий в СМИ. Пришла весна, вся Венеда веселится и радушно встречает гостей — вот в каком русле мы должны действовать!

Когда совещание закончилось, он подозвал к себе комиссара полиции.

— Улицы в порядке?

— Да, господин Костангериос. Провели облаву, погрузили в фургоны, вывезли…

— Куда вывезли?

— В северные районы.

— Хорошо. Мехтобий Гусл в клинике?

— Мы решаем этот вопрос.

Губернатор нахмурился («мы решаем этот вопрос» на языке посвященных означало: «извините, но ни черта мы до сих пор не сделали»).

— Где он?

— Никак не можем его найти… — Комиссар виновато развел руками. — Его мать сказала, что после того, как Мехтобия выписали, он всего два раза ночевал дома. Где-то бродит…

— Ну так найдите его немедленно! — невнятно ругнувшись, приказал губернатор. — Вы соображаете, какой шум поднимется, если он убьет инопланетянина? Мобилизуйте людей, и чтоб завтра он сидел в психушке! О выполнении доложите мне лично.

— Мы решим вопрос, — уклончиво пообещал комиссар.

Губернатор поглядел в окно на крыши Венеды, розоватые в лучах вечернего солнца… Еще можно спасти положение, и он это сделает!..

У Норберта был пропуск в Гипортал — вообще-то просроченный, но охранники знали, что он сын губернатора, и осложнений не возникло. Он поднялся на второй этаж вокзала. Здесь, в громадном зале, отделанном цветным мрамором и светящимся белтийским псевдостеклом, собрались встречающие — официальные лица Чантеомы с супругами и родственниками, а также несколько журналистов. Скоро (точное время заранее известно не было) пассажирский лайнер «Таран» появится посреди поля Гипортала, огороженного двумя противоударными барьерами.

Оглядевшись, Норберт заметил отца в окружении других высших чиновников, потом нашел глазами Илси. Нарядная и грустная, девочка стояла у стены.

— Привет!

— Привет, Нор! — она слабо улыбнулась. — У тебя новая куртка?

— Ага. Знаешь, кто я теперь?

— Кто?

— Сыщик и телохранитель. «Антираспад» стал охранно-сыскным агентством. У меня и пистолет есть, смотри! — Он распахнул куртку, показал кобуру и снова застегнулся, не желая нервировать служащих Гипортала. — Как дела?

— Нормально, — тихо ответила Илси.

— Явился, в кои-то веки, — раздался за спиной голос тетки Лионеллы. — Обрадовал! Ты все еще работаешь у этой самой вашей безумной… смешной дамочки… как ее там?..

— Лучшее лекарство от склероза — мнемонозол, советую попробовать.

Норберт и тетка были давними врагами. В прежнюю пору, когда Норберт жил в доме отца, оба даже не пытались скрывать своей ненависти друг к другу. Однажды Лионелла хотела его побить, но он наставил ей синяков и вышел победителем (правда, потом его жестоко избил возмущенный таким финалом отец).

— Курточку-то модную небось на подаяние купил? — На лице у тетки появилась сладкая, полная затаенной неприязни улыбка. — Ты, Нор, всегда будешь нищим, это тебе на роду написано. Против судьбы, милый мой, не попрешь, и не пытайся!

— Тетя, у вас помада около губ размазалась, — буркнул Норберт.

Это была откровенная ложь, но Лионелла, с подозрением поглядев на него, направилась к зеркалу, а Норберт взял сестру за руку и потянул за собой. Они спрятались в углу, за кадкой с инопланетным декоративным растением, похожим на охапку розовых перьев. Норберт заметил, что Илси плачет.

— В чем дело?

— Нор, почему тетя так не любит и тебя, и всех моих подруг? Если я в школе с кем-нибудь подружусь… — Девочка шмыгнула носом. — Она про них говорит, как про твоего директора… Издевается, передразнивает голос, нарочно коверкает имя… Она видит, что мне это неприятно, и все равно так себя ведет! Почему?

— Потому что тетка — дура! — Норберт обнял сестру, растерянно провел рукой по светлым пушистым волосам — он не умел утешать плачущих девочек. — Ну, успокойся…

Илси прижалась к нему и вдруг приглушенно пробормотала:

— Жизнь — ужасная вещь.

— Успокойся, — повторил Норберт. — Тебе скоро пятнадцать, ты станешь взрослой и уйдешь от них.

— Я не смогу, Нор. Я ничего не могу сама… — Отстранившись, она еще раз всхлипнула и дрожащим голосом произнесла: — Извини, что я испортила тебе настроение. У вас хорошо идут дела?

— Ага. Мы опять чуть не обанкротились, но Аманда спасла положение.

Илси вытерла слезы. Скосив глаза, Норберт обнаружил на черной коже куртки мокрое пятно.

— Внимание! — прогремел усиленный динамиками голос диспетчера. — Гиперпространственный канал раскрывается!

Розовые перья в кадке закачались, Норберт тоже ощутил всем телом пронизывающую мелкую вибрацию. Он знал, что в домах на окраине Венеды сейчас дребезжат оконные стекла и покачиваются люстры, а собаки и кошки ведут себя беспокойно…

— Пассажирский лайнер «Таран» прибыл! — торжественно объявил диспетчер. — Канал закрывается!

Вибрация исчезла.

— Идем! — позвал Норберт.

Вместе со всеми они устремились к противоположной прозрачной стене и едва успели занять место с хорошим обзором. Противоударные барьеры медленно опускались. Вот показалось нечто округлое, металлическое — по мере того, как барьеры уходили в землю, оно увеличивалось в размерах: длинное сигарообразное тело, высотой с трехэтажный дом, тусклое, изъеденное коррозией.

— Здорово, — прошептала Илси, в ее темно-синих глазах светилось восхищение.

— Видишь, есть в жизни и хорошие вещи, — заметил Норберт (и тут же подумал, что это прозвучало слишком нравоучительно).

Встречающие ахали, что-то восклицали, переговаривались. Норберт увидел тетку, которая пробивалась к ним через толпу, обиженно поджав губы. Илси тоже посмотрела в ту сторону, и блеск в ее глазах погас.