Ольга Онойко - Ррит Тираи

— Что же это за свойство? — сказала Ацарши.

— Хманки изменчивы, — ответил Р’йенра. — Они способны к немыслимо быстрой эволюции, затрагивающей одновременно их разум и их биологию.

«Вот как», — отметил про себя Н’йирра. Снова глянув на Ацарши, он прочёл ту же мысль на её лице: что бы ни думали потомки побеждённых, но люди Тираи не проигрывали тех войн. Они по-прежнему готовы были увидеть в хманках врагов, и любая информация о врагах была ценной.

— Первым изменением было приручение нукххт — наполовину разумных существ с исключительными боевыми качествами.

— Здесь, на Тираи, мы можем увидеть нукххту? — перебила его Ацарши.

— Нет, — Р’йенра казался смущённым. — С воинами этой расы имеют дело только женщины хманков. К’хирилл говорил нам, что думал взять с собой женщину-нукххту, но он решил этого не делать.

— Продолжай.

— Вторым изменением было изобретение нового типа двигателей. Новые корабли хманков невозможно было взять на абордаж. Они передвигались с необычайной скоростью и до последнего вздоха оставались скрытыми от глаз людей.

— А третьим?

Р’йенра медлил, опустив глаза. Наконец ответил:

— В третью очередь хманки изменились сами.

— Каким образом?

Молодой человек прихватил клыками нижнюю губу. Н’йирра почти улыбнулся: такая гримаса перед старейшиной по правилам традиционной вежливости считалась неприличной, но Р’йенра об этом, конечно, просто не знал. Поразмыслив и выбрав слова, он сказал:

— Изменилась природа хманков. До того они были единой расой, как люди, и различались только языками и цветом кожи. После изменения хманки разделились на три вида. Эти три вида зависят друг от друга. Там, где собираются представители всех трёх, возникает словно бы один новый хманк, наделённый большим могуществом.

— Что ты знаешь об этих видах? — быстро спросила Ацарши.

Р’йенра каким-то странным, неестественным жестом развёл руки в стороны; Н’йирра догадался, что и это хманкский, заученный им в детстве жест.

— Почти всё, — сказал молодой человек. — Так случилось, что я… — он запнулся, вновь опустил глаза, улыбнулся застенчиво и нелепо: — я сам… в каком-то смысле хманк.

Сатарши хмыкнула. Л’йарса очень тихо и очень неприязненно зарычал. «Бедный мальчик», — подумал Н’йирра. Ацарши же сказала:

— Пусть тебя это не стесняет. Мы поняли это в тот же вздох, когда увидели тебя. Говори дальше.

— Есть боевые хманки, — покорно продолжил Р’йенра, — они сильны и полны ярости, почти как древние люди. Во время войн боевой хманк мог одолеть человека в рукопашной, хотя хманки намного мельче и слабее, и у них нет клыков и когтей. Есть холодные хманки, они всегда спокойны и непредвзяты, и они видят чужие чувства, словно тепло и холод в инфракрасном спектре. Есть певчие хманки, они очень слабы телом и легко гибнут, но обладают могуществом иного рода.

Он замолчал. По его запаху Н’йирра определил, что юноша не хочет дальше рассказывать о возможностях хманков. Частично потому, что стыдится говорить о слабости людей перед ними, частично — потому, что не хочет раскрывать слабости своего хманка-друга. Это были достойные чувства, и Н’йирра уважал их, но не настолько, чтобы остановить допрос. Им нужны были ответы. И Ацарши заговорила, помрачнев, суровая и твёрдая, как металл:

— Ты привёз на Тираи певчего хманка. Ты осмелился указать этот мир странной твари, обладающей могуществом, которого ты сам боишься. Что ты скажешь в своё оправдание?

Р’йенра вскинул голову, глаза его запылали. М’рхайра беззвучно фыркнул: ему вновь что-то показалось смешным.

— Не я привёз его! — звенящим от гнева голосом ответил Р’йенра. — И не я указал ему звезду! Это К’хирилл назвал нам координаты Тираи, а сам он узнал их не из архивов, но услышал во внешней бездне. Так певчий хманк может узнать скрытое, неведомое или преданное забвению.

— Что ещё он может?

Р’йенра мотнул головой.

— Разговаривать, прикасаясь разумом к разуму. Решать, что должно и не должно случиться. Знать наперёд ответы.

Повисло молчание. Н’йирра ждал. Запахи говорили ему, что М’рхайра чувствует лёгкую досаду и скуку, а сердца Р’йенры яростно бьются от волнения. «Хорошая пара, — отметил он. — Настолько разные и так естественно связанные. Подобные им в моё время побеждали в сражениях». Несмотря ни на что, в нём разгоралась приязнь к юношам.

Ацарши заговорила.

— Если так, — спокойно, раздумчиво сказала она, — этот хманк опасен и его надо убить.

4.

— Эрмеленда, — прошептал Кирилл, — Эрмеленда… такая красавица, такая хорошая…

Голос певчего, родившийся во внутренней бездне, чистым звуком пронизал бездну внешнюю.

Немыслимо далеко от планеты, названной Ррит Тираи, так далеко, что даже свет её солнца не достигал этой точки в пространстве, тридцатиметровая женщина-псевдоящер приподняла голову, прислушиваясь. Медлительно потянувшись, женщина встала. Её чудовищные когти пропахали борозды в дёрне. Эрмеленда вышла из тени скальной гряды, где дремала с полудня, и выбралась на открытое место. Она двигалась с изумительной грацией, перетекала из положения в положение легко и незаметно, будто призрак. Чёрная её шкура поблёскивала, как нефтяное пятно. Хотя ростом Эрмеленда превосходила даже земного бронтозавра, весила она не более шести тонн. Очертания её поджарого, элегантно выгнутого тела напоминали скорей о двуногой левретке, чем о ящерице.

«Эрмеленда!» — безмолвно звал Кирилл.

Асфальтово-чёрная огромная голова поднялась. Эрмеленда выпрямилась на задних лапах, упираясь хвостом. Ловя ускользающий голос друга, она без спешки вытянулась во весь свой колоссальный рост и обратила морду к звёздам, скрытым за тучами.

«Издалека ты кажешься таким большим, мягкокожий мужчина».

Бесплотные руки Кирилла прикоснулись к её разуму, излучая ласку и нежность.

«Милая Эрмеленда, пожалуйста, помоги мне. Я хочу поговорить с дедушкой, но с такого расстояния я до него не докричусь».

Из грота показалась Имистэйма, младшая сестра Эрмеленды. Уловив обрывки беседы, она преисполнилась любопытства и жаждала чем-нибудь помочь. Имистэйма была почти вдвое мельче сестры. Ей также предстояло стать великаншей, но десятилетия спустя. Кирилл знал, что нукты любознательны и всегда рады видеть и узнавать новое, поэтому он откликнулся на мысленный голос Имистэймы и показал ей несколько пейзажей далёкой планеты. Девушка транслировала ему веселье и интерес. Планета показалась ей слишком тихой и скучной для жизни нукт, однако Имистэйма сознавала, что для сородичей Кирилла она может быть уютным жилищем.