Роберт Говард - Золото пустыни
Вазири оттащил безжизненное тело в сторону, и О'Доннелл, пошатываясь, поднялся на ноги. Он представлял собой ужасающее зрелище - его лицо, руки и одежда были залиты кровью, но американец, казалось, не замечал этого. Сражение на стене между тем становилось все более ожесточенным, но вот, наконец, патанцы дрогнули и начали медленно отступать к скалам.
Туркмены прочно удерживали стену, но О'Доннелл увидел брешь в их рядах и, стиснув зубы, тихо пробормотал проклятие - погибших было слишком много. Несколько патанцев тоже лежали мертвыми на стене, еще несколько - на земле внутри укрепления. Но число мертвецов за стеной было просто ужасающим.
Взглянув на эту картину, О'Доннел невольно содрогнулся от одной только мысли, как близки были к гибели. Если бы у патанцев был вожак, который разделил бы их беспорядочную массу на несколько отрядов, чтобы атаковать стену в разных местах одновременно, тогда у туркменов было бы совсем немного шансов уцелеть и выстоять. Но такого вожака не было, и судьба оказалась милостива к О'Доннеллу и его людям.
Патанцы залегли в скалах, периодически постреливая в сторону стены. Ветер доносил до О'Доннелла обрывки их ожесточенных споров и ругательств, но он уже не обращал на них никакого внимания, занявшись ранеными и пытаясь оказать им посильную помощь. Пока он был занят этим, бандиты вновь попытались ринуться в атаку, но энтузиазма у них за это время поубавилось, и первые же ружейные выстрелы с башни заставили их повернуть назад.
О'Доннелл быстро вернулся к углу стены и вновь стал изучать пакет, завернутый в промасленную бумагу, который он взял у Афзал-хана. В нем оказалось письмо - несколько листочков высококачественной бумаги, исписанных тонким изящным почерком. Письмо было не на урду, как сначала ожидал О'Доннелл, а на русском, с примечаниями на полях, сделанными другой рукой по-английски. Эти примечания поясняли суть письма, и по мере того как О'Доннелл читал их, лицо его все больше и больше мрачнело.
Как попало это письмо в руки неизвестного англичанина, написавшего свои примечания на полях, О'Доннелл не знал. Письмо предназначалось человеку по имени Сулейман-паша и красноречиво свидетельствовало о том, о чем О'Доннелл и сам догадывался, - о существовании заговора внутри заговора, зловещего кровавого заговора, скрывавшегося под маской международной политики...
Сулейман-паша был не только международным шпионом - он был предателем. Он предал людей, которым служил. Все нити этого дьявольского заговора, несомненно, вели на юг, и О'Доннелл тихо выругался, прочтя имена людей, пользовавшихся доверием правительства, которому они якобы служили. Теперь он твердо знал - это письмо ни в коем случае не должно попасть в руки Сулейман-паши. Теперь он, Кирби О'Доннелл, должен взять на себя ту работу, которую делал неизвестный англичанин, - он погиб, и его дело осталось незавершенным. Это письмо надо доставить на юг, где зловещие щупальца вероломного заговора уже подбираются совсем близко к беспечному и недальновидному правительству. О'Доннелл задумался, но, увидев приближающегося вазири, быстро сунул письмо за пазуху.
Яр-Мухаммед криво улыбался. В пылу схватки он лишился переднего зуба, а его черная борода была всклокочена и залита кровью, что придавало ему устрашающий вид.
- Слышал, как эти псы препираются друг с другом? - спросил он. - Они всегда так, только железная рука Афзал-хана сдерживала их. Теперь его бандиты откажутся подчиняться кому бы то ни было из их числа. Они боятся куруков, и у нас тоже есть причины их опасаться. Куруки будут ждать в горах за перевалом Акбара.
О'Доннелл кивнул, соглашаясь со словами Яр-Мухаммеда. Он был уверен, что горстка патанцев еще удерживает башню на перевале, но после того как погиб Афзал-хан, они в любой момент могут ее оставить. Он увидел, как с гор один за другим начали спускаться люди, и понял, что горные тропы больше не охраняются. Разведчики куруков вскоре доложат своему вождю, что путь свободен, и тогда в любой момент можно ожидать их нападения.
Солнце палило нещадно, и жара становилась невыносимой, доставляя все больше и больше страданий раненым, находившимся внутри укрепления. Со стороны скал изредка доносились разрозненные выстрелы и отзвуки продолжающейся перебранки между оставшимися без вожака патанцами. Новую атаку они уже не предпринимали, и Яр-Мухаммед с довольным видом ухмыльнулся в бороду.
По нараставшим звукам яростного спора в скалах стало ясно, что лишенная предводителя банда разбойников окончательно распалась. Патанцы спускались со скал в долину по одному или небольшими группами. Они начали грызться между собой из-за лошадей; сначала дело дошло до рукопашной, а затем и до стрельбы. Упавшая духом из-за неудачного сражения, повлекшего за собой многочисленные потери, страдающая из-за недостатка пищи и воды, терзаемая страхом перед врагами, банда патанцев лопнула, как мыльный пузырь, рассеявшись на множество мелких осколков, исчезнувших из виду в считанные мгновения. Поднявшись на стену и окинув взглядом долину, О'Доннелл увидел, что она пуста. Теперь в ней оставались только он и его люди.
Желая убедиться, что патанцы действительно ушли, О'Доннелл вывел из загона лошадь и вместе с Яр-Мухаммедом осторожно двинулся по равнине, чутко прислушиваясь ко всем звукам Следы на траве говорили о том, что бандиты направились к югу, стараясь пробираться по труднодоступным горам, чтобы избежать встречи с мстительными куруками, которые, по всей вероятности, все еще прятались среди выступов за перевалом Акбара.
О'Доннелл испытывал невольное уважение к курукам, и вот теперь он мрачно усмехнулся, подумав о странных превратностях судьбы, которая распорядилась так, что его врагами стали люди, которых он хотел бы видеть своими друзьями.
- Поезжай назад к туркменам, - обратился он к Яр-Мухаммеду. - Вели им седлать лошадей. Пусть привяжут раненых к седлам и нагрузят свободных лошадей едой и водой в кожаных мешках. Теперь у нас много лишних лошадей, оставшихся от тех, кто погиб. Скоро солнце начнет садиться, так что надо не мешкая трогаться в путь. Мы поедем по следам патанцев в темноте, потому что сейчас, когда горные тропы ими не охраняются, куруки, которые явно прячутся где-то неподалеку, могут ринуться в равнину, когда она будет освещена лунным светом. Пусть они найдут ее пустой. Может быть, мы сможем пройти через перевал, пока они еще прячутся в горах, готовясь к нападению на равнину. По крайней мере, сделаем такую попытку, а уж в остальном положимся на волю Аллаха.
Яр-Мухаммед одобрительно улыбнулся - ему всегда по душе были активные действия, а любое вынужденное томительное ожидание он переносил с трудом и, пришпорив коня, помчался по равнине. О'Доннелл посмотрел ему вслед, зная, что в вопросах подготовки к походу на Яр-Мухаммеда можно было положиться, как на самого себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});