Любен Дилов - На поющей планете. (Сборник)

— Это я! Видели? Это я! — крикнула она, и мужчины, в немом благоговении не спускавшие глаз с экрана, окончательно поверили ей именно из-за этого папуаса.

Они не подумали, а скорее почувствовали, что эта девушка и впрямь была способна подкупить своей любвеобильностью, наверное, и куда более чудовищных на наш взгляд представителей другой галактической расы. Наверное, они потому и предложили ей отправиться с ними. Благодаря ей они поверили в дружелюбие и красоту человечества, которое вряд ли произвело на них благоприятное впечатление своими не прекращавшимися до недавнего времени попытками самоистребления. Наверное, мы выглядели в их глазах не менее отталкивающими варварами, чем нам кажутся папуасы, но Елена пробудила в них надежду на союз с людьми, избавление и от одиночества в Космосе, и от одряхления...

Что-то в этом роде почувствовали трое космонавтов, и еще они почувствовали, как им стала дорога их изумительная гостья.

Елена снова была вынуждена показаться в натуральном виде, потому что руководитель полета, которого в третий раз за ночь подняли с постели по тревоге, совсем взбесился, увидев ее в нижнем белье Санеева. Однако на этот раз она раздевалась не так непринужденно, зато с отчаянной храбростью. Акира постарался дать максимальную яркость и контрастность передачи, но вряд ли несовершенная человеческая техника сумела донести через миллионы километров трогательную родинку на ее левой груди и золотистые, как рыбья чешуя, веснушки на плечах. Тут руководитель полета окончательно проснулся. Его рот несколько раз беззвучно открылся, прежде чем голос прозвучал в кабине:

— Кто это? Почему взяли на борт?

— Ты же сам приказал, — ввернул Санеев.

— Я думал, вы дурака валяете. Я...

Голая Елена фамильярно перебила его:

— Сравните меня с фотографиями в книгах, сэр! И придите в себя, потому что вас ждут еще более невероятные вещи! Через полчаса я буду у вас в гостях. Прошу указать координаты, где нужно приземлиться. Приготовьте аппаратуру для съемок. Но лишнего шума поднимать не надо, сенсации отложим на потом. И найдите мне красивое платье, вы же видите, в каком я положении. Чтоб на нем были цветы, много цветов!..

Антон осторожно отодвинул голую девушку за пределы объектива камеры. Терпеливо выслушал ругань о том, что брать человека на корабль тайком — преступление, что разврат в космосе нетерпим, и прочее тому подобное, — а потом, воображая, что делает это сухо и со сдержанным достоинством, рапортовал обо всем, что рассказала им Элен Блано. Известно, что те, кто сам изучает Космос и летает в него, меньше всего склонны верить фантастическим рассказам, но Санеев сумел найти вселяющую уважение концовку:

— Вы же засняли ее сейчас на телерекординг, у вас есть и предыдущие записи, что вам стоит подождать в определенном месте? Если она действительно пожалует так, как пожаловала к нам, то этого достаточно, чтобы вы поверили и всему остальному!

А Елена снова крикнула через его плечо:

— Послушайте, сэр! Покажите, что вы достойны исторической минуты, иначе вы рискуете стать смешным! И не забудьте про платье! Рассчитываю на ваш вкус. Давайте координаты!

— Здорово вы его! — позлорадствовал Гибсон, когда руководитель полета исчез с экрана. Собственное смехотворное поведение при встрече с ней уже забылось.

Все трое деликатно отвернулись, пока она одевалась. Они избегали и смотреть друг на друга, чтобы не выдать внезапного смущения.

— Элен, я действительно напутал вначале с окружностью груди и так далее... Вы не думайте, что это мой идеал! Я хотел Акиру позлить, японцы ведь о таких дамах всю жизнь мечтают, — сказал Гибсон, и в его словах прозвучала не дерзость, а скорее мольба.

В комплименте японца шутка тоже получилась анемичной:

— Думаю, эта цивилизация вряд ли могла бы найти более подходящую рекламную модель для будущего совершенства, которое она нам предлагает.

Милый белый паяц, в которого вновь превратилась их гостья, взглянул на командира маленького экипажа в ожидании очередного комплимента. Даже грустно усмехнулся ему, поощряя, но Санеев стиснул зубы и повернул в сторону предательское лицо. Тогда она чуть слышно шепнула:

— Эн, подготовьте шлюз. Я выхожу. — И обдала померкшей синевой своих глаз, которая пробудила в них тоску по давно не виданному земному небу. Ничего не поделаешь, надо. Как только сообщат координаты...

Позывной сигнал с базы заставил их вздрогнуть. Он не рассеял уныния, а усугубил его. База снова заговорила голосом дежурного оператора. Предложенная игра принимается. Ее будут ждать на стартовой площадке номер пять. Сообщили координаты и спросили, когда она прибудет. Элен поинтересовалась, сколько времени им нужно на подготовку, чтобы она случайно не опередила их. На базе опять хотели было рассердиться, но удержались от иронии: мол, пусть не беспокоится, только назовет день и час.

Гостья не глянула на хронометр, не спросила, который час, а деловито, с ноткой превосходства бросила:

— Вы будете готовы через десять минут?

Ее спросили: «К чему!» Она ответила: «К встрече». В голосе оператора звякнула жесть:

— Девочка, хватить дурить! Мы ваши условия приняли, так давайте...

Гостья капризно топнула ногой, что подбросило ее под потолок:

— Вы там, видно, ничего не понимаете в телекинезе!

Гибсон засмеялся, схватил ее за босую пятку и притянул к себе с нескрываемым желанием заключить в объятия, но она оттолкнула его:

— Не понимают, Елена, — засмеялся и Антон. — И мы не понимаем. Только чтобы добраться на вертолете от управления до стартовых площадок, нужно пятнадцать минут.

Она крикнула в микрофон:

— Хорошо, даю вам двадцать минут. Буду у вас точно в ноль четыре часа, тридцать две минуты и четырнадцать или пятнадцать секунд по Гринвичу.

— Послушайте, — грохнул невидимый голос с Земли.

— Майрон, — остановил его Антон. — Слушать сейчас должны мы. Ждите ее! И дайте нам возможность наблюдать.

Сказал — и тут же осознал всю невероятность того, что может опять произойти у них на глазах. Двое других тоже окаменели перед бездной невообразимого.

— Эн, наполните шлюз!

Тихий приказ вывел его из оцепенения. Он посмотрел на универсальный хронометр над пультом управления. Ядерный распад в его механизме отщелкивал на ряде экранчиков несколько времен: время базы, время по Гринвичу, абсолютное земное время, время на Марсе и на Венере и всепоглощающее галактическое время. Где-то в этой путанице изумительная девушка нашла, словно электронная машина, поток совсем другого времени, в которое ей предстояло нырнуть. Может быть, она знала какой-то туннель — то ли под, то ли над ним, или между временами, или вообще какое-то «безвременье», которого, конечно, никак не могло существовать.